— Владыка Хошиди пишет, что на прошлой неделе в предгорье были сожжены две деревни. Все жители — в том числе и дети — убиты. И у каждого убитого выжжены глаза. Так метят своих жертв только огнеглазые убийцы, за что и получили свое прозвище.
Императрица Нэнхун побледнела, но не позволила себе вскричать от ужаса, ибо это показало бы ее слабость.
— Что вы предприняли, государь? — спросила она.
— Владыка Хошиди выступает с походом в предгорья Лумань. Я послал в помощь побратиму пятнадцать отрядов своих лучших воинов. Я верю, что они обнаружат и покарают убийц, будь те хоть сворой воплощенных демонов.
— Это благородно, как и всякое ваше деяние, мой супруг, — сказала Нэнхун.
— Да, — кивнул император. — Но вчера мне пришло письмо от другого моего побратима — светлого князя Семуна, повелителя земель Го, Хэншоу и Сяогань. Он просит о помощи, ибо на его земли вторглись полчища северных кочевников. Армия Семуна незадолго до этого участвовала в военных действиях против приморских владычеств Жунсян и потому сильно ослаблена. Я отправил в помощь светлому князю пятьдесят отрядов своих лучших воинов. Долг брата — высший долг.
— Вы говорите это, но лицо ваше тревожно, мой государь, — сказала Нэнхун.
— Не стану скрывать от тебя своей тревоги, моя возлюбленная, — признался Жоа-дин. — Сказано мудрецом: «Семь лет без войны — высшее благо для государства». Мы живем без войны уже три раза по семь лет. Не отвыкли ли мои воины держать в — руках меч и лук, вот что меня тревожит... Не осрамят ли они меня перед побратимами?
— Воин не может разучиться воевать, как птица не может разучиться летать, — заметила Нэнхун. — Государь, вы скрываете от меня еще что-то.
— Ты права, — кивнул Жоа-дин. Взгляд его мрачно блуждал по картам и донесениям. — Я тревожен, но эта тревога недостойна моего сана. Знаешь ли ты притчу о бедняке, который, исполняя долг гостеприимства, накормил своих гостей всем, что у него было, а затем наступили дни неурожая и семья его умерла с голоду? Боюсь, что я столь же недальновиден и расточителен. Поделившись с побратимами своими отборными войсками, я остался только с теми, что стоят на границах, да еще с теми, которые охраняют столицу и наш дворец. Если, не приведи Небеса, на нас в это время кто-нибудь нападет...
— О нет, не думайте так, государь! — воскликнула Нэнхун. — Разве вы чем-то прогневили Небеса, что они могут ниспослать на вас и на Яшмовую Империю эдакое бедствие? Да даже если и случится подобное, неужели побратимы ваши — светлый князь Семун и владыка Хошиди — не придут к вам на помощь?!
— Верую, что придут, — ответил император Жоадин. — Но душе моей неспокойно... Впрочем, довольно об этом. Скажи, что наша принцесса, заснула?
Нэнхун улыбнулась и покачала головой:
— Фэйянь никак не уложить спать без какой-нибудь старинной истории или легенды. Она оставила при себе Юй и сейчас наверняка заставляет ее рассказывать о небесных феях или бессмертных героях…
— Наша принцесса своенравна, — сказал император Жоа-дин. — И уже в столь малом возрасте может подчинять себе людей. Вчера я видел, как она подговорила трех главных евнухов играть в мяч. Им по восемьдесят лет, но они скакали за мячом, как резвые юнцы!
— Все дети своенравны, — улыбнулась Нэнхун. — Однако при надлежащем воспитании Фэйянь станет мудрой, справедливой и великодушной, как ее отец...
— Жаркая нынче ночь, — прошептал император и поцеловал Нэнхун в крошечную родинку на шее. — Уснуть нет сил. Идем в сад, поглядим на летние звезды...
Нэнхун соскользнула с колен мужа и посмотрела на него тем особенным взглядом, от которого сердце императора неизменно вспыхивало неистовой нежностью.
— Осталась ли еще где во дворцовых садах беседка, в которой мы не любовались бы звездами? — смеясь спросила Нэнхун императора. — Сколько лет прошло, а вы не охладели ко мне, мой возлюбленный!
Этого никогда и не произойдет, — твердо сказал император. — Знаешь ли ты другое значение Высшего Иероглифа «Любовь»?
— «Верность до смерти, в смерти и после смерти», — прошептала Нэнхун, всем телом прижимаясь к императору.
— Да. Этот иероглиф начертан в моем сердце с тех пор, как ты стала моей, Нэнхун. Идем. Звезды и сады нас заждались...
