— Я не люблю сидеть впереди, — ответил Адам.
— Я тоже. — Уставившись на него, Холли даже не сдвинулась с места.
Наконец, видимо поняв, что девчонка не намерена пересаживаться, Адам уселся за парту на ряд ближе, прямо перед Холли. Когда он раскрыл блокнот, Холли смогла разглядеть несколько довольно неплохих, похожих на комиксы рисунков. Пораженная, она не сводила глаз, когда он начал рисовать новые.
Адам обернулся и заметил, что она подглядывает. Холли отвела взгляд. Адам развернулся обратно и вновь принялся за рисование. Холли наблюдала за ним до тех пор, пока в класс не вошел учитель — круглолицый мужчина, одетый в классический твидовый костюм с галстуком-бабочкой. Согласно расписанию Холли его звали мистер Орбак.
— Добрый день, — поздоровался учитель, — сегодняшняя тема обсуждения — «Законы о телевидении». Защищают ли они детей? Декстер, я хотел бы, чтобы ты выступал в их поддержку. Выходи.
Мальчик, сидевший в одном ряду с Холли, поднялся, подтянул штаны, поправил бейсболку и побрел к доске.
— Мне слово, — ухмыльнулся он, — я — «за». Ну, что, повеселимся!
Все ребята рассмеялись. Декстер кивнул в знак признательности своим поклонникам.
— Эй, эй, эй, смотрите, — продолжал он, — все «за» — от гавроша… — он указал на сидящего за первой партой ребенка со старомодной прической, — и до дредов… — он указал на ребенка с африканскими косичками, который сидел рядом с батареей. Потом он начал читать рэп:
Мама покупает вам одежду и еду,
А по телевизору вам гонят ерунду,
Лучше слушать маму, мой вам совет,
А пошлостям по телику мы ответим «нет»!
— Ву-у! — завопили ребята, аплодируя Декстеру.
— Ну ладно, — нахмурился мистер Орбак. — Успокойтесь. — Он обратился к Декстеру: — В следующий раз, Декстер, постарайся убрать рифмы и жаргон, чтобы все могли понять, о чем ты говоришь. И мне бы тоже не требовался переводчик. Кто хотел бы оспорить точку зрения Декстера?
Все молчали.
Мистер Орбак оглядел класс, все ученики избегали его взгляда. Вдруг он заметил Холли.
— Как насчет нашей новой ученицы? — он посмотрел в журнале: — Холли Гамильтон? Пожалуйста, иди к доске и вырази противоположное мнение.
Холли поняла, что оказалась в безвыходной ситуации. Она медленно поднялась с места, чувствуя, как весь класс смотрит на нее. Нет ничего хуже быть новенькой. Она взглянула туда, где сидела Эмми. По крайней мере, хоть одно знакомое лицо.
— Ну, — начала Холли.
Мистер Орбак незамедлительно вставил свою реплику.
— «Ну» — не лучшее начало ответа, Холли.
Холли посмотрела на учителя. Отлично, если он такой принципиальный, то и она не будет сдерживаться.
— Вообще-то, — начала она, — мне нечего доказывать. Вы сами подтвердили мою точку зрения.
Все в классе изумленно молчали. Мистер Орбак взглянул на Холли. Прежде чем он успел что-то возразить, она заговорила дальше.
— Декстер отлично изложил свою мысль на языке, понятном и привычном для всех в классе. Для всех, кроме вас.
Никто не пошевелился, все смотрели на мистера Орбака, ожидая, что он теперь скажет.
Учитель покашлял:
— Продолжай.
Холли кивнула.
— Люди вашего поколения даже не понимают, как говорят ребята нашего возраста, а тем более, о чем они говорят. Так как же вы можете судить о чем-то, чего не понимаете? И, что более существенно, не хотите понять?
Декстер одобрительно кивал, кто-то из ребят начал тихо посмеиваться. Мистер Орбак поднял брови:
— Пожалуйста, дальше.
Холли без колебаний продолжила:
— Вы, взрослые, все время жалуетесь, что у нашего поколения нет никаких ценностей. Так кто же в том виноват? Диджеи? Кабельное телевидение? Я так не считаю.
Адам отложил карандаш и с улыбкой посмотрел на Холли. По классу пробежала волна тихого смеха — все поняли, к чему клонила Холли.
— Я считаю, что дело в вас, — говорила Холли. — Вы нас воспитали. Вы, у которых половина браков заканчивается разводом. Вы, кто продолжает снова и снова совершать одни и те же ошибки. Но, я полагаю, проще обвинить во всем телевидение и диджеев, чем посмотреть на себя и сказать: «А может быть, дело во мне? Может быть, я не могу правильно воспитать своего ребенка, потому что я сам ребенок? Пришло время мне повзрослеть». — Холли глубоко вздохнула. — Может быть, тогда вы поймете, что проблема вовсе не в телевидении. А в вас.
