— В общем и целом…
— Отлично. Итак, до 1837 года слово «потомок» не имело специфического смысла. Дарственный акт в пользу и его потомства» просто означал передачу имущества в собственность этого N. Ха-ха! Но с принятием в 1837-м закона о правах собственности ситуация изменилась.
— Только в том, что касается завещаний, — добавил Мерблес.
— Именно так. После 1837-го словом «потомки» стали обозначать отпрысков, как вы говорили, ад инфинитум — в завещаниях. В прочих документах оно по-прежнему не имело специального юридического значения. Ха-ха! Это понятно?
— Да, — кивнул Мерблес, — и в случае, если завещание не было составлено…
— Я как раз подошел к этому, — сказал Тоукингтон.
— …слово «потомки» все равно трактовалось как отпрыски любого колена, и так длилось вплоть до 1926 года.
— Стоп! — воскликнул Тоукингтон. — «Потомки ребенка или детей покойного», вне всякого сомнения, означало потомство ад инфинитум — но — «потомки человека, не являющегося ребенком покойного», означало только детей этого человека, а не их отпрысков тоже. Так говорилось в законе, действовавшем до 1926-го. А поскольку в новом акте не дается других толкований слова «потомок», мы должны придерживаться предыдущей дефиниции. Ха-ха! В случае, о котором мы с вами говорим, женщина, претендующая на наследство, не является ни ребенком покойной, ни потомком ребенка покойной; не является она и ребенком сестры покойной. Она всего лишь внучка покойной сестры мисс Доусон. Из чего я делаю вывод, что по новому акту у нее нет права наследования. Ясно? Ха-ха!
— Вполне, — сказал Мерблес.
— Более того, — продолжал Тоукинггон. — после 1925-го слово «потомок» не означает «потомство ад инфинитум» не только в завещаниях, но и в других документах. Это официально подтверждено, и по этому пункту закон 1837 года претерпел изменение. Правда, прямого отношения к вашему делу это не имеет. Тем не менее, здесь можно усмотреть тенденцию современного толкования данного термина, что также повлияет на суд в случае, если будет рассматриваться дело о правах наследования такими вот «потомками» по новому акту.
— Не могу не воздать должное вашим обширным позициям, — восхитился Мерблес.
— В любом случае, — вмешался Паркер, — сомнения, касающиеся вопроса о правах наследования, представляют собой такой же мотив для убийства, как и уверенность об отсутствии этих прав. Даже если Мэри Уиттакер просто подумала, что может потерять деньги, коли ее тетка доживет до 1926 года, у нее вполне мог возникнуть соблазн избавиться от престарелой родственницы немного раньше, просто на всякий случай.
— Очень может быть, — согласился Мерблес.
— Ловко, очень ловко, — добавил Тоукинггон. — Только вот ведь какое дело: ваша теория основана на том, что Мэри Уиттакер еще в октябре 1925-го была осведомлена о новом акте и последствиях, которые его принятие может повлечь в ее случае. Но откуда она могла все это узнать, а?
— Да откуда угодно, — сказал Уимзи. — Помню, я прочитал статью в Ивнинг Боннер за несколько месяцев до принятия нового Акта — его тогда как раз рассматривали во втором чтении. Я вспомнил о ней, когда услышал эту фразу — про таинственных наследников из заморских стран. Мэри Уиттакер тоже могла прочесть ту статью.
— Но если она прочла статью, то почему же она не обратилась за консультацией к юристу? — спросил Мерблес. — Кто ведет ее дела?
Уимзи покачал головой:
— Не думаю, что мисс Уиттакер пошла к своему юристу. Если она такая сообразительная, как я думаю, то вряд ли. Видите ли, если бы она обратилась к нему, а он бы ответил ей, что она не получит ничего, если только мисс Доусон не подпишет завещание или не скончается до января 1926-го, и если бы потом всплыл тот факт, что старушка очень кстати отправилась на тот свет в октябре 1925-го, опытный адвокат неизбежно заинтересовался бы этим совпадением. Это было бы весьма непредусмотрительно. Я думаю, что она должна была обратиться к кому-нибудь со стороны и, представившись чужим именем, задать ему пару-тройку вполне невинных вопросов.
— Возможно, возможно, — закивал головой Тоукингтон. — Задумай вы совершить преступление, вы бы преуспели — похоже, у вас талант!
