Я смотрю на Бриттани. Она занята моей рукой и указаниями мисс Кото. Жаль, что мы не в библиотеке. Могу поклясться, там она представляла, как мы занимаемся любовью. Мне стало la tengo dura[50] сидеть перед мисс Кото, когда я подумал об этом. Gracias а Dios[51], медсестра отошла к аптечке. Почему у меня нет под рукой учебника по химии, когда он так нужен?
— Давай встретимся в четверг после школы. Поработаем над проектом, — предлагаю я Бриттани по двум причинам. Во-первых, мне нужно перестать представлять нас вместе обнаженными в кабинете мисс Кото. Во-вторых, я хочу Бриттани.
— Я занята в четверг, — говорит она.
Наверняка Ослиной Мордой. Понятно, что она скорее будет проводить время с этим недоумком, чем со мной.
— Тогда в пятницу. — Я проверяю ее, хотя мне не стоит этого делать.
Проверять такую девушку, как Бриттани, — значит портить себе самооценку. Хотя я видел, насколько она уязвима и что ее до сих пор трясет от вида моей крови. Согласен, я мудак-манипулятор. Она прикусывает нижнюю губу, накрашенную, по ее мнению, не тем цветом.
— Я не могу в пятницу.
Моя эрекция полностью прошла.
— Может быть, в субботу утром? — говорит она. — Мы можем встретиться в библиотеке Фейерфилда.
— Ты уверена, что сможешь впихнуть меня в свой плотный график?
— Заткнись. Я буду ждать тебя там в десять.
— Это будет свидание, — заявляю я.
Мисс Кото, очевидно подслушивающая наш разговор, заканчивает перевязывать мою руку. Бриттани собирает учебники.
— Это не свидание, Алекс, — бросает она через плечо.
Я хватаю свои книги и бегу в коридор вслед за ней. Она идет одна. Музыка не играет в динамиках, значит, все еще идет урок.
— Возможно, это не свидание, но ты все еще должна мне поцелуй. Я всегда собираю долги.
В глазах моей напарницы по химии загорается безумный огонь. М-м-м, так опасно. Я подмигиваю ей.
— И не парься, каким блеском накраситься в субботу. Тебе все равно придется наносить его заново.
Одно я могу сказать точно — я не буду целоваться с Алексом Фуэнтесом. К счастью, на уроках миссис Питерсон всю неделю мы проводили эксперименты и говорили только о том, кто будет зажигать горелку. Хотя каждый раз перебинтованная рука Алекса напоминала, как я его ударила. Я стараюсь не думать о нем, когда крашу губы блеском на свидание с Колином. Сегодня вечер пятницы, мы поужинаем и сходим в кино. Я несколько раз придирчиво осматриваю себя в зеркале, надеваю браслет от Тиффани, который Колин подарил мне на нашу последнюю годовщину, и иду на задний двор, где моя сестра занимается в бассейне с физиотерапевтом. Мама в розовой велюровой накидке растянулась на шезлонге с журналом по дизайну интерьеров. Слышится только голос физиотерапевта, который инструктирует Шелли.
Мама откладывает журнал, ее лицо становится суровым:
— Брит, после десяти тридцати ты должна быть дома.
— Но у нас сеанс только в восемь. Я буду дома позже.
— Ты слышала, что я сказала? Не позднее десяти тридцати. Если что, уйдешь из кино пораньше. Родители Колина вряд ли примут девушку, которая не соблюдает комендантский час.
Звонок в дверь.
— Скорее всего, это Колин, — говорю я.
— Тогда поторопись. Такой мальчик не будет ждать вечно.
Я бегу к входной двери, прежде чем моя мама сделает из нас обоих дураков. Колин стоит на крыльце с дюжиной красных роз в руке.
— Это тебе.
Его сюрприз удивил меня. Bay! Как я могла быть такой глупой и так много думать об Алексе на этой неделе? Я обнимаю Колина и целую его в губы.
— Я только поставлю их в воду.
Я отступаю в дом и радостно напеваю, когда иду на кухню и вдыхаю сладкий аромат. Пока наливаю воду в вазу, думаю, дарил ли Алекс когда-либо своей девушке цветы? Алекс скорее подарит острый нож; во всяком случае, на свидании с ним нож пригодится больше. Когда я с Колином, мне так… Скучно? Нет. Мы не скучные. С ним я в безопасности. Мне комфортно. Уютно. Я обрезаю стебли, ставлю розы в вазу и возвращаюсь в патио, где Колин болтает с моей мамой, — не скажу, что мне это нравится.
— Готов? — спрашиваю я.
Колин расплывается в белоснежной улыбке на миллион долларов:
— Да.
— Она должна вернуться в десять тридцать! — кричит нам вслед мама. Как будто комендантский час для девушки означает ее высокую нравственность.
