Глубоко религиозный человек, хотя и не принимавший ни ортодоксальных, ни пиетистских взглядов, которые господствовали в его время, Гаман стремился увидеть и открыть божественное начало в вещах и человеческих существах. Его идеи оказали влияние на философию 19 в. - Шеллинга, Гегеля, Кьергегора, а также на творчество Гете.
Энциклопедия Кольера.
Гаман усматривал в вере в Бога непосредственное личное состояние души, не подлежащее каким-либо рациональным доказательствам…
Суворов О.В., Гаман Иоганн Георг, Новая философская энциклопедия в 4-х томах, Том 1, А-Д, М., «Мысль», 2000 г.
Гаман стремится примирить философию и теологию, поэзию и науку, ratio и веру, однако условием примирения для него является понимание реальности Бога.
Бог для него – «писатель», «автор» трех основных «книг», в которых Он обращается к человеку: это – «книга» Природы, «книга» Истории и «книга» Священного Писания.
Научиться читать и понимать эти «книги» Бога – вот в чем, по Гаману, заключается основной смысл жизни каждого отдельного человека.
Понимание этих «книг» возможно только как преображающее переживание действительности как Откровения, как «текстов» Бога, что обусловливает тот факт, что все вопросы и загадки, мысли и тайны, касающиеся Бога и человека, их взаимоотношения, центростремительно сводятся к проблеме «Слова».
«Педагогика Бога» в системе взглядов И.Г. Гамана./ Альманах "Русский мир и Латвия"№ 28, 2012.
Гаман вел беспорядочную жизнь, расстроил свои и чужие дела и впал в глубокое уныние, из которого был выведен чтением Библии.
Вторую половину своей жизни он провел в родном городе, сначала на службе, потом в отставке, живя на средства одного из своих почитателей. Главный материал для биографии и характеристики Гаман дают его "Ge danken ü ber meinen Lebenslauf" [С.В. де К: биографические доклады] и многочисленные письма (между прочим, к Гердеру, к Канту).
Гаман никогда не излагал систематически своих мыслей, и все его сочинения состоят из мелких статей, заметок и полемических выходок под вычурными заглавиями и странными псевдонимами: северного мага, северного дикаря, экс-мандарина Мьен-ман-гоама, рыцаря розового креста, телонарха; одна статья написана от лица немецкой буквы h; другая вместо эпиграфа, но без всякого отношения к содержанию, украшена следующим billet-doux а l éditeur: "Je suis femme, cest par curiosité et par dépit, que je trahis un drôle, que je ne reconnais plus... Catin". — Все эти писания испещрены греческими и латинскими текстами, непонятными намеками и неожиданными отступлениями.
[От составителя С.В. де Кэлуа: я попытался перевести этот эпиграф – вышло что-то не очень вразумительное, но что есть, то есть: «от издателя с любовью: " Я - женщина, состою в равной степени из любопытства и досады, но которые я, как ни странно, предаю и которые я не признаю более... Шлюха"»]
Неспособность Гамана к спокойному и связному раcсуждению и странности стиля, граничащие с умопомешательством, объясняются, вероятно, некоторыми особыми патологическими обстоятельствами, о которых он упоминает в своих мемуарах.
По философскому содержанию своих мыслей Гаман примыкает к Джордано Бруно с его principium coincidentiae oppositorum и может считаться предвестником Гегеля. Все ходячие противоположности между божественным и человеческим, идеальным и реальным, духом и природой, разумом и чувственностью, естественным светом и откровением суть лишь произведения отвлеченного рассудка школьных философов, не соответствующие истине.
Если Бог есть действительное начало всего, то все божественно; но, с другой стороны, поскольку Божество сообщается или открывается нам, оно неизбежно входит в формы нашего бытия, и следовательно, все божественное есть вместе с тем человеческое.
"Естествоведение и история суть два столба, на которых покоится истинная религия. Неверие и суеверие основываются на поверхностной физике и поверхностной истории". — Восставая против отвлеченных и искусственных категорий, изобретаемых школьными философами (между прочим, Кантом), Гаман находил истинное выражение разума в языке. — В вере Гаман видел непосредственное личное состояние души, не подлежащее доказательствам и не нуждающееся в них.
