Малвани даже не стал снимать пальто. Повернувшись обратно к выходу, он начал перебирать бумаги в своём портфеле.
— Сегодня вечером комиссару не стоит этого видеть.
Он протянул мне письмо, отправленное в «Таймс».
— Вы, наверно, захотите повнимательнее на него взглянуть. Дадите знать, что об этом думаете.
И Малвани вышел, прежде чем я успел кивнуть.
Алистер двинулся за ним.
— Мне нужно сделать пару телефонных звонков, прежде чем мы перейдём к нашему следующему плану нападения.
— И куда вы направляетесь? — спросил я, несколько раздраженный.
Теперь, когда Ира Зальцбург больше не висел у нас над душой, я хотел изучить это письмо вместе с Алистером.
— Вопрос в том, куда мы направляемся, — заговорщицки подмигнул мне Алистер. — Взбодритесь, дружище! Сейчас вечер пятницы. Мы проведём его за ужином и посетим театр. Думаю, следует лично ознакомиться с репертуаром театра «Гаррик».
Я отвернулся, чтобы Алистер не заметил на моём лице улыбку.
Даже убийство не могло нарушить любовь Алистера к хорошему времяпрепровождению.
— И где мы будем ужинать? В одном из новых ресторанчиков на Бродвее? — наконец спросил я.
В северной части Бродвея начинали строить новые театры, а вместе с ними — новые рестораны, которые вытесняли стоящие там клубы, бордели и дешёвые многоквартирные дома.
— Не сегодня, — весело ответил Алистер. — Я подумывал об ужине у Шерри. Да, он далековато отсюда, но у нас куча времени. И метрдотель меня знает; он найдет нам столик, даже всё будет занято.
И небрежно добавил:
— Но сначала я хотел бы сделать звонок коллеге, который, я надеюсь, к нам присоединится.
— И кто он? — подозрительно вскинул я брови.
— Давний знакомый, который также является экспертом в области анализа почерка.
— Алистер, — в моём голосе зазвучало предостережение. — В этом деле я просил о помощи вас, а не какого-то шарлатана. Я не хочу слышать, что характер преступника можно определить по размеру его головы или стилю его письма.
Алистер снисходительно улыбнулся.
— Вы имеете в виду френологию и графологию: эти дисциплины действительно изучают окружность чьей-то головы или образцы почерка и по ним определяют специфические черты характера. — Алистер качнул головой. — Не беспокойтесь, Зиль. Мой коллега также великолепный судебно-медицинский эксперт. Он неоднократно выступал в судах Лондона в качестве эксперта по почеркам и определению подделок. Вы увидите, что его логика основана на науке.
— Вы уверены?
Учитывая сегодняшнее утреннее происшествие в суде, мне не хотелось следовать за доказательствами, которые потом нельзя было бы показать в суде.
— Конечно, — решительно ответил Алистер. — Я очень хорошо вас знаю, Зиль, и не стану предлагать информацию, которую вы потом не смогли бы предоставить в суде.
Я неохотно согласился, и Алистер сделал звонок. Мы отправились через весь город к ресторану Шерри, где, несмотря на мои сомнения в научности подхода, должен состояться разговор, который коренным образом изменит наш подход к делу.
Ресторан Шэрри, пересечение 45-ой улицы и Пятой Авеню.
— Он контролирует жизнь своих подопечных больше, чем вы думаете. Не поверите, но он разрешает своим ведущим актрисам ходить только по Пятой Авеню, но ни в коем случае не по Бродвею.
— О чём вы? — я не поспевал за мыслями Алистера.
Мы шли по Пятой авеню к центу города, где располагался ресторан Шерри.
Как всегда, беспечный на вид Алистер, казалось, просто рассматривает витрины магазинов, вдоль которых мы проходили, но было ясно, что его ум продолжает лихорадочно работать.
— О Чарльзе Фромане, естественно.
— Это нелепо, — сказал я со смехом, выслушав подобное предположение. Как можно контролировать, кому и где ходить?
— Конечно, это лишь слухи, — легко согласился Алистер и взглянул на меня. — Но у меня есть причины считать, что это не ложь. Я был некогда знаком с одной из его звёзд.
Он сделал паузу для пущего эффекта.
— Вам когда-либо случалось видеть Мод Адамс на сцене? Очаровательная женщина.
Я покачал головой. Она была самой известной актрисой на Бродвее, и, естественно, я о ней слышал. Но ни разу не видел, как она играет.
