Сергей Коханов выпил и затянул журналистскую застольную. Она родилась где-то во фронтовой газете. Грустно-задушевные слова ее никак не соответствовали мотиву лихой и блатной «Мурки». Стало тяжко от сознания, что многим нашим товарищам стали «могилой Киев и Крым», что «хоть они порою были и герои, не поставят памятника им…»
Утром выездная редакция отправилась на место. Не сомневаюсь, что журналисты по-настоящему взбудоражат Лесное. На прощание я посоветовал Сергею быть осторожным, помнить о печальном случае, происшедшем с Криницким.
Из Лесного добрые вести. Боевые листовки пользуются успехом. Когда же по вечерам где-нибудь на поляне начинает работать радиоустановка выездной, собирается много молодежи. Криницкий пишет, что приходят даже с соседних хуторов.
Да! Поймали, наконец, бандита, стрелявшего в Олега. Возможно, помогла этому и выездная редакция. Бандита привезли связанным сами лесорубы. И не те, которые числились в нашем активе, а «середнячки», имена которых ранее никогда не попадали в блокнот корреспондента. Поймали они его где-то на хуторе, обезоружили и доставили в милицию.
Месяц назад на такой шаг, видимо, решились бы немногие.
…Хочется хоть на денек съездить в Лесное, посмотреть, как работает выездная редакция «Красного знамени».
Мокрый снег залепил стекла машины. «Дворники» едва успевают расчищать смотровое стекло.
Я сижу на заднем сиденье и рассматриваю затылок Саратовского. Шею прорезает несколько глубоких морщин, они, словно кольца на стволе дерева, напоминают о прожитых годах. Сколько же лет Андрею Михайловичу? Наверное, уже за сорок, ближе к пятидесяти? Но по подвижности, энергии он может поспорить со многими молодыми людьми. Недавно устроил необычный прием комсомольским работникам.
На рассмотрение бюро обкома партии готовили вопрос об организации массовой физкультурной работы среди молодежи. К проекту решения были приложены все необходимые справки, докладные записки. Они не удовлетворили второго секретаря обкома. Перед заседанием бюро Андрей Михайлович пригласил к себе для беседы секретарей обкома комсомола и руководителей областного комитета по делам физкультуры и спорта. Те пришли на беседу во всеоружии — с папками, бумагами.
— Рассказывайте, как идут дела? — попросил Саратовский.
Секретарь обкома комсомола по военно-физкультурной работе доложил «об охвате молодежи пешими кроссами», создании физкультурных комитетов, возрождении футбольных и баскетбольных команд. Председатель областного комитета по делам физкультуры и спорта перечислил, сколько было проведено субботников по сооружению спортивных площадок, с гордостью несколько раз повторил большую цифру участников субботников…
Саратовский слушал невнимательно, казался рассеянным. И когда третий оратор заглянул в справку, Андрей Михайлович подошел к окну, открыл форточку, снял с гимнастерки ремень и попросил секретаря обкома комсомола по военно-физкультурной работе:
— Скомандуйте, чтобы товарищи встали на зарядку.
Молодежные активисты недоуменно переглянулись. Оказалось, что не только секретарь по военно-физкультурной работе, но и другие не умеют командовать, не знают простейших гимнастических упражнений. Андрей Михайлович принял команду на себя и провел с ними «зарядку».
Потом он предложил вопрос, как неподготовленный, с обсуждения бюро обкома партии снять. К руководству военно-физкультурной работой в области были привлечены энтузиасты этого дела, товарищи, которые сами знают и любят спорт.
Задремавший было Саратовский зашевелился, вспугнул мои воспоминания. Проезжали мимо какой-то деревни. На заборе уныло белели забытые кувшины. Порывистый ветер пригоршнями бросал в смотровое стекло охапки снега.
— Коля, останови, пожалуйста, — попросил шофера Андрей Михайлович.
Выйдя из машины, секретарь обкома, утопая по колено в рыхлом снегу, пошел к небольшому вагончику, видневшемуся на окраине села. Я смотрел ему вслед, не зная, что предпринять: оставаться в машине или сопровождать Саратовского. Дернула же меня нелегкая согласиться поехать из Лесного вместе с секретарем обкома. Андрей Михайлович выступал у лесорубов с докладом.
