Да-да, ей очень повезло, что не стал больше расспрашивать. Иначе она не устояла бы против его ласк и обольстительных поцелуев и выложила бы ему всю правду. А ей ни в коем случае нельзя это делать, она просто не имела права нарушить обещание, которое дала брату Рори. Ведь единственная вина Йена состояла в том, что он любил своего старшего брата. Ах, как же она им завидовала!..
И она ни за что не выдаст тайну. Она сама, собственными силами найдет волшебный флаг, и никто ничего не узнает. «Пока Маклауды в опасности, им нужна помощь волшебников», – внезапно напомнил внутренний голос. Эйли вздохнула при мысли о том, что Маклауды, возможно, пострадают из-за нее. Но что она могла с этим поделать? У нее не было выхода. Она должна была найти способ вернуться домой.
«А зачем тебе возвращаться? – спросил внутренний голос. – К чему возвращаться? К обвинениям, которые разрушат твою карьеру? И ведь все из-за того, что мужчина, якобы любивший тебя, совершил ошибку, стоившую жизни роженице. А всю вину он взвалил на тебя... Более того, он постоянно уверял, что любит тебя, – а сам в это время спал с другими». Что ж, пусть так, но она по крайней мере вернется туда, где ей место.
Атак ли это? Действительно, где ей, Эйлианне Грэм, место?
– О Господи, – пробормотала Эйли, – что же делать?
Может, не возвращаться?
– Простите, миледи, – раздался тихий голос.
Резко развернувшись, Эйли увидела Мари, застывшую в дверях комнаты с настороженным выражением на юном лице.
– А, приветствую... Я не слышала, как ты вошла.
Девушка потупилась:
– Простите, миледи. Я не хотела вам помешать.
Эйли отмахнулась от ее извинений. Она очень надеялась, что Мари только вошла и не слышала, как она разговаривала сама с собой.
Заставив себя улыбнуться, Эйли сказала:
– Ты мне не помешала, Мари. Заходи же, не стой в дверях.
Мари робко улыбнулась:
– Миледи... я должна позаботиться о вашей прическе, а то вы... Простите, но вы сейчас не очень-то хорошо выглядите. Даже немного похожи на пугало, если мне позволено будет так сказать.
Эйли пожала плечами и дотронулась до своих волос.
– Я вроде бы забыла причесаться после...
Она в смущении умолкла. Не могла же она сказать: «После того как лэрд трогал мои волосы».
С помощью своей юной горничной Эйли переоделась в нежно-голубое платье. Затем Мари взяла гребень и принялась расчесывать волосы хозяйки.
– Ох, простите, миледи, – пробормотала она, когда гребень застрял в спутанных волосах Эйли.
Когда «путаница» в волосах была устранена, а волосы надлежащим образом расчесаны, Эйли со вздохом откинулась на спинку стула и, покосившись на девушку, спросила:
– Мари, тебе здесь нравится?
– Да, миледи. Быть вашей горничной – огромное счастье.
Эйли криво усмехнулась:
– Вот уж действительно...
– Но это правда, миледи. Вы очень добры ко мне.
– Спасибо, Мари, но я спрашиваю о другом. Не скучаешь ли ты по матери?
– Ну... Матушка занята другими детьми. Нас одиннадцать в семье, миледи.
Одиннадцать? Эйли невольно поежилась.
– А как насчет друзей?
– У меня нет друзей, миледи. Я была слишком занята, когда помогала матушке.
– Скажи, а здесь, в Данвегане, у тебя будет время завести друзей? Ты ведь хотела бы этого, правда?
Повернувшись на стуле, Эйли внимательно посмотрела на девушку.
Мари тихонько вздохнула.
– Да, миледи, хотелось бы...
Эйли похлопала ее по руке.
– Не беспокойся, Мари. Я намерена позаботиться о том, чтобы ты завела себе друзей.
И она действительно решила этим заняться. Что-то в этой девушке глубоко трогало ее. Возможно, Мари напоминала ей ее саму в ранней юности, в те годы, когда ей ужасно хотелось иметь кого-то рядом. Во всяком случае, Эйли твердо решила: прежде чем покинет Данвеган, непременно позаботится о безопасности и благополучии бедняжки Мари.
Тут девушка снова потупилась и проговорила:
– Знаете, миледи, миссис Макферсон и Фергус были ко мне очень добры... И лэрд – тоже.
– А ты встречалась с лордом Маклаудом?
– Да, миледи. Он самый красивый мужчина из всех, которых я только видела.
Мари тихонько вздохнула.
Эйли фыркнула и пробормотала:
– Да уж, могу себе представить...
Мари взглянула на нее с удивлением.
