В то же самое время боевые единицы защитной системы собрались в тучу и, держась на приличном расстоянии (практически у самого горизонта), взяли их в полукруг.
– И все-таки… – медленно произнес капитан, с заметным сожалением переключая свое внимание. – Постарайся вспомнить, о чем именно ты подумала, когда испугалась. И кстати, мне нравится, как звучит «Глизе», только не используй это обращение при свидетелях…
– А мне нравится твое умение находить компромиссы, Глизе, – улыбнулась Ада.
У капитана перехватило дыхание. Правда заключалась в том, что персональное имя киборгу мог дать только хозяин. И речь шла не о продаже или покупке. В силу каких-то малопонятных причин определенные части системы кибернетического организма принимали какую-либо человеческую особь в качестве хозяина. Многие покупатели киборгов, увлеченные этой идеей, годами придумывали всевозможные имена, ни одно из которых так и не было принято. И в то же время какой-нибудь случайный ребенок на улице, решивший подразнить проходящего киборга обидным словом, мог быть воспринят системой в качестве владельца. Мягко выражаясь, это создавала проблемы. Поэтому людей не допускали к общению с киборгами без специального инструктажа. В учебниках обычно писали, что механизм этого процесса так и не был изучен полностью, однако капитан подозревал, что тут имела место какая-то очередная военная или правительственная тайна.
И прямо сейчас он отчетливо ощущал, что его система восприняла имя Глизе именно таким образом – это было прямо-таки экстатическое состояние какого-то невероятного щенячьего счастья, которое совершенно не могли омрачить здравые соображения о том, как конкретно он влип. Более того, сама возможность рассуждать здраво воспринималась как доказательство того, что он сможет скрыть этот факт и повернуть сложившуюся ситуацию к обоюдному удовольствию.
– И никогда не спорь со мной при свидетелях! – выпалил он, довольно-таки успешно борясь с наплывом эмоций.
– Ни в коем случае, сэр, – уверенно кивнула Ада. – Но… по лицу, конечно, не скажешь, и тем не менее ты сильно волнуешься. Ты в порядке?
Ощущение ее заботливой встревоженности пьянило, как вино…
– Дьявол! Нет! – отозвался он с гремучей смесью упоения и досады в голосе. – Твои разговоры выводят меня из равновесия, а у нас за спиной творится черт знает что!
– Извини…
– Извиню, если ты ответишь на мой последний вопрос.
– Ну… – Ада попыталась собраться с мыслями. – Кажется, я подумала, мол, каким же бараном должна быть эта леталка, если лезет на рожон в такой ситуации. Ведь если его собьют, Родина его даже не вспомнит. В то же время, если она даст нам пройти, никто и слова не скажет – будет себе сидеть в мягком иле и наслаждаться теплой водичкой…
– С чего ты взяла, что мы можем его сбить?
Писательница наморщила лоб. Она определенно была в этом уверена. Кто-то сказал ей об этом. Такой успокаивающий голос нашептывал, что все будет в порядке, что, даже если преследователей станет слишком много, они всегда могут уменьшить их число. И это определенно не мог быть капитан, тогда…
– «Косатка». «Косатка» мне сказала… – выпалив это, Ада опомнилась и извиняющимся тоном обратилась к зеркальной передней панели: – Я ведь не выдаю никакой страшной тайны?
«Да, все нормально…» – проскользнула по панели бегущая строка.
– Что ж, поздравляю, – хмыкнул капитан. – Ты умеешь быть убедительной – они испугались. Причем все сразу…
– И что-то в вашем тоне заставляет меня думать, что это не очень хорошо… – заметил Ада, в то время как К-5 докладывала ей расположение противника.
– Не смертельно, – откликнулся капитан. – Единственное, теперь они считают нас серьезной угрозой, и придется думать, как увести их от корабля… – В ту же самую секунду он понял, что Двенадцатый пытается с ними связаться. – Легок на помине. К-5, разрешаю открыть голосовой канал…
«Косатка» подчинилась. Однако прежде, чем Двенадцатый успел что-то сказать, в эфире возник Второй.
– Кэп, вы в порядке? Тут черт те что…
– Я знаю, – спокойно отозвался капитан. – Я сам их спровоцировал.
– Что, серьезно? – почти возмутился старпом. – И вы совершенно уверенны, что оно того стоило?
