— Спасибо огромное, но я это и так знаю, ясное дело. Беатрис предложила взглянуть на готовые главы и на конспект сюжета. Она собирается мне помочь. Говорит, что есть приемчики, о которых мне полезно узнать. Что тут смешного?
— Ох, зайка, ну правда, ей, небось, опять нужен курьер. — И он просто покатился от хохота, настолько смешной показалась ему собственная шутка.
— Ладно, раз так, иди. Возвращайся к своей работе и оставь меня в покое. Ты меня только раздражаешь.
— Эм, ну не злись. Но вот честно, ты сама-то себя слышишь? У тебя много талантов, Эм. Например, верный глаз. — Джим сделал широкий жест, как бы говоря, что наша замечательная кухня и обстановка в ней свидетельствуют о моем хорошем вкусе. Так оно и было, кстати. — Ты по сути визуал, и тебе прекрасно удается все, что имеет отношение к зрительному восприятию. Но ты не писатель. Нельзя же быть талантливой во всем. Писательство — занятие интеллектуальное, по большей части это упражнения для мозга. А ты визуал.
— Наверняка где-то тут скрыт комплимент. — Я, защищаясь, скрестила руки на груди. — Не совсем поняла, Джим, что ты пытаешься мне сказать, но создается впечатление, будто ты считаешь меня тупой.
— Конечно, нет, зайка! Я ничего подобного не говорил! Существует много разных проявлений ума, и ты визуал, что очень здорово. Тебе повезло! Хотел бы я тоже быть таким!
— Ага, как же. Потому что ты-то явно интеллектуал.
Так оно и было. Зачем я вообще вступила с ним в спор? Несколько лет назад Джим получил докторскую степень, и его диссертация была настолько выдающийся, а выводы из нее столь революционные, что ее опубликовали в журнале, в котором, похоже, почти невозможно было опубликоваться. Потому-то ему и дали новую работу. Выбрали из бог знает какого количества кандидатов со всего света и умоляли занять эту должность.
— Э-э, ну вроде да, — произнес он.
— Вот тогда иди и займись чем-то интеллектуальном в каком-нибудь другом месте. Проваливай. Оставь меня с моей глупостью в покое, нам книжку надо сочинять.
— Не будь такой, — сказал Джим, но все-таки встал и прихватил свой кофе. — Не знаю, чего добивается эта Беатрис, но я не хочу, чтобы тебе было больно. Вот и все.
Он поцеловал меня в макушку, улыбнулся и отправился обратно к себе в кабинет, качая головой и посмеиваясь.
Мое фантастическое самочувствие испарилась. Джим сбил весь настрой. Только что я рвалась в бой, воображая, как слова слетают с моих пальцев на страницы и я в два счета заканчиваю краткое описание сюжета романа, чтобы показать его Беатрис. А потом Джим взял и все испортил.
Я твердила себе, что не нужно обращать на него внимания, что он такой неделикатный из-за стресса, но в глубине души знала, что муж прав. Пусть и не прибегая к столь резким словам для выражения своих мыслей, я не могла не признать, что образования мне не хватает. Честно говоря, я даже толком не знала, что это такое. Колледж я посещала, но недолго, и всегда считала, что люди открывают для себя литературу, философию, естественные науки, музыку и всякие такие вещи через личный интерес. Просто проштудировать литературу по списку, проставить галочки в каждой графе, а потом получить академическую степень — по мне, это отдавало жульничеством.
Я поднялась, выбросила из головы все мысли о новых начинаниях и решила вместо этого приготовить ужин. За дело я принялась рьяно и в процессе очень старалась не расплакаться.
* * *
Беатрис прислала мне электронное письмо. Ей хотелось обсудить наш проект. Она написала, что много о нем думала и ей не терпится приступить. Когда мы встретимся? Отлично, вот только мне больше не хотелось заниматься никаким проектом.
— О чем это ты, Эмма? Конечно, мы им займемся! — заявила Беатрис, когда я сообщила ей о своем нежелании.
Я почувствовала себя виноватой. С ее стороны было так мило предложить помощь, а я, значит, только зря ее время потратила и ничего не написала. Проще было бы отделаться расплывчатыми формулировками вроде: «Позволь мне еще подумать; не уверена, найдется ли у меня время, надо посмотреть; может, начнем после праздников; там будет видно», но нет, мне приспичило высказать все четко и ясно.
