Будучи не в том состоянии, чтобы заняться чем-то полезным, я пошла наверх, в спальню, немного вздремнуть. Я лежала поверх одеяла с закрытыми глазами, прокручивая в памяти часы с Беатрис, шаг за шагом, слово за словом, смакуя каждую мелочь, как влюбленный подросток после первого свидания, когда услышала, как Джим тихонько отворил дверь, чтобы посмотреть, как я там. Я не открыла глаз, не желая расставаться с грезами, которые доставляли столько наслаждения. Естественно, в конце концов они превратились в чудесную фантазию об оглушительном успехе моей будущей книги. Статью обо мне напечатают в глянцевом журнале, о моем становлении в качестве опубликованного автора прочтет каждый встречный и поперечный, и я расскажу всему миру, каково это, когда у тебя в подругах и наставницах такой человек, как Беатрис. Я воображала новые совместные обеды, во время которых мы станем обсуждать наши последние рукописи и, как настоящие наперсницы, просить друг у дружки отзывы об особенно сложных сюжетных ходах.
У меня не осталось больше сил все это выносить, так я была возбуждена. Пришлось встать и отправиться на кухню, чтобы сварить себе крепкого кофе.
— С тобой все нормально?
Я обернулась. Джим стоял, привалившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, на лице у него читалось легкое беспокойство.
— Очень даже! Просто мы с Беатрис изрядно набрались за обедом в «Л’Амбруази», не знаю, сможешь ли ты в это поверить. Теперь мне нужно время, чтобы прийти в себя.
Я улыбнулась. У меня было ощущение, что я сияю. Искрюсь, как бенгальская свеча, от мыслей о грядущей новой реальности. О ланчах с выпивкой в «Л’Амбруази» и обсуждением моего нового романа в обществе Беатрис Джонсон-Грин. Просто слов нет, как здорово.
— Беатрис?
— Ну, знаешь, я тебе на днях о ней говорила. Она кое-что купила у меня в магазине, и я…
— Ах да, помню. Не знал, что вы сегодня встречаетесь.
— Я тоже не знала, но она захотела отблагодарить меня за…
— Да-да, за то, что поработала девочкой на побегушках у леди Ган-Грины.
На этот раз у него вышло не так уж смешно.
— А с тобой все в порядке?
— Да, вполне. Работаю над докладом для завтрашней конференции. Кое-кто не может себе позволить располагать временем как заблагорассудится, чтобы взять средь бела дня тайм-аут и отправиться пьянствовать.
— Эй, ну ты чего?! Я ведь…
— Шучу, шучу. Мне просто завидно, вот и все. Совсем в работе погряз.
Я совершенно забыла о его конференции.
— Как идет подготовка?
— Требует много труда. Ты же знаешь, как… хотя, погоди, нет, ты не знаешь.
— Джим, да что такое?
— Ничего. Всего лишь шутка.
Ну вот, пожалуйста, опять. Знакомые признаки. Таким Джим бывал в самые напряженные времена. На самом деле ничего удивительного: он и правда очень усердно работал, и вовсе не зря: он создавал себе имя. Целеустремленность входила в число тех качеств, которые мне особенно нравились в муже.
Я уселась за кухонный стол и похлопала по соседнему стулу, приглашая Джима присоединиться.
— Пожалуйста, останься выпить со мной кофе. Хочу поделиться новостями.
— Только побыстрее, мне еще нужно вещи собрать, — сказал он, усаживаясь.
— Ой, милый! Даже не знаю, найду ли слова! Все это кажется совершенно невероятным. Даже страшно сглазить, если вслух скажу.
— Так в чем дело? — Джим налил себе кофе.
И я выпалила:
— Беатрис будет меня учить и поможет мне закончить роман! Я просто в восторге! Вне себя от радости! Не могу думать ни о чем другом!
— Что-что, прости? Какой роман?
— Ну, знаешь, тот, который я в колледже начала. История про…
— Первый раз слышу. Понятия не имею, о чем ты.
— Ну, в общем, я тогда начала писать роман, и получалось на самом деле неплохо…
Он покачал головой:
— В колледже? Неужели? Эм, заинька, это было целую жизнь назад. И на самом деле ты не училась в колледже, ведь так? Вроде бы это были секретарские курсы или что-то в таком духе, верно?
— Я целый семестр училась писательскому мастерству. Как знать, что мне удастся с помощью Беатрис?
— Так, погоди! Я знаю, что ты очень любишь читать, и это здорово, но совершенно не делает тебя писателем! — И он в прямом смысле засмеялся надо мной.
