— Джентльмены, вы подменяете объяснение конкретных и впечатляющих фактов, с которыми мы неожиданно столкнулись, теоретическими рассуждениями и экскурсами в прошлое, — твердо возразил Тэйлор. — Я бы не стал столь категорически утверждать, что отвергнута сама идея. Идея осталась. Просто ее пока не удалось реализовать. Невозможность решить проблему означает лишь то, что решение еще не найдено. Но наука не стоит на месте. Там, где одни потерпели неудачу, другие могут добиться успеха. Кроме того, нельзя утверждать, что в области прямого обнаружениясовсем не было успехов. Они были, но носили частный характер и не приводили к кардинальному решению задачи. Проблема в том, что удачи приходят и уходят, а неудачи накапливаются. Это дискредитирует идею и препятствует ее разработке. Non progredi est regredi[2]. Кстати, Норман забыл упомянуть еще один «индикатор», который используется в Израиле, — поиски нефти по «закодированным указаниям» Библии. Затея весьма одиозная, разумеется. Ничего, кроме смеха, вызвать не может. Тем не менее нашлись и у нее сторонники. Впрочем, у каждой нации свои галлюцинации. А что касается методов, основанных на природных физических и химических аномалиях, то в прошлом они действительно оказались безрезультатными. Это правда. Но утверждения, заключающие в себе некоторую долю правды, самые опасные. При поисках нефти, как и в любой творческой работе, вопросительный знак важнее восклицательного, которым обычно завершается категорическое утверждение. Вопросы и сомнения ведут к успеху. Чрезмерная уверенность нередко заканчивается конфузом. Прошу извинить меня, Норман, но ваши аргументы напоминают печально известное прошение об отставке, поданное директором патентного бюро США в семидесятых годах девятнадцатого века, в котором этот честный малый мотивировал свое решение тем, что все основные открытия и изобретения уже сделаны и поэтому ему нет смысла оставаться на своем посту. Можно привести еще более курьезный пример. Почти в то же время, более ста лет назад, будущий выдающийся немецкий физик и хороший пианист Макс Планк, которому было тогда двадцать лет, пришел к своему профессору Филиппу Калли и сказал, что решил посвятить себя физике, а не музыке. Калли ответил: «Мне жалко вас, молодой человек. В физике уже все сделано. Вам останется только стирать пыль вот с этих приборов». Как видим, фатально заблуждаться могут не только чиновники, но и профессора. Я абсолютно убежден, что в разведке нефти до «стирания пыли» еще далеко и в данном случае мы имеем дело с подлинным прорывом, с настоящим прямым обнаружением. Раньше или позже все мы будем положены на лопатки. Возможно, у нас остается не так уж много времени. Поэтому я считаю, что все это необходимо незамедлительно обсудить на Совете директоров в Чикаго. Ситуация очень серьезная. И проблема не только техническая, но и стратегическая. Наше преимущество в том, что мы узнали об этом раньше других компаний. И мы должны воспользоваться этим. Я еще не знаю как, но должны. Предусмотреть проблему — значит уже наполовину решить ее. А что касается моего пессимизма, как вы, Билл, это назвали, то позволю заметить — оптимисты изобрели самолет, а пессимисты — парашют. И когда у нашего самолета заглохнут двигатели, нам придется вспомнить об этом изобретении пессимистов.
После решительного и эмоционального выступления Тэйлора снова на несколько минут воцарилось молчание.
— Хорошо, — сказал, наконец, Дэвис, — я проинформирую президента и предложу вынести этот вопрос на Совет директоров в Чикаго. Не возражаете, Норман?
— Как я могу возражать? Я всего лишь консервативный профессор, не верящий в прогресс науки. — Флеминг не мог скрыть обиды.
— Думаю, сегодня мы можем на этом закончить. Благодарю вас, джентльмены, — завершил дискуссию Дэвис.
После ухода Тэйлора и Флеминга секретарь принесла конверт с чеком и сообщила, что мистер Леже ожидает в приемной.
— Пригласите, — сказал Дэвис.
Он снова встретил Пьера дружеской улыбкой.
— Ну, как был ланч, Пьер? Вам понравилось?
— О да, мистер Дэвис. Все было очень хорошо. Спасибо.
