Горчаков шел по ночам. Отдыхал днем в лесных чащобах, окруженных непролазными болотами. Каждый новый день ему казался похожим на вчерашний. Такой же серый и неприветливый. Он и не знал, что в эти часы примерно в ста километрах к востоку советские войска начали решительные наступательные действия с целью разгрома мозырской группировки противника. Он не знал, что в штабе фронта дежурные радисты уже ищут позывные рации Сибиля, которую должны оживить батареи, пока находящиеся в вещевом мешке «Спартака».
Овидий, прихрамывая, опираясь ка палку, неторопливо шел лесной едва приметной дорогой. Гражданское полупальто, шапка-ушанка, изрядно поношенные сапоги и мешок за плечами делали разведчика похожим на обычного местного жителя, отправившегося в путь по своим личным делам. Днем и ночью один, без надежных друзей рядом. Непривычно. Никто не даст никакого совета… Один в лесу, таившем сотни неожиданностей. Как это не похоже на первое задание! Тогда все было не так. И линию фронта он преодолевал не пешком, а перелетал на самолете. И друзья были постоянно рядом…
Поздним вечером забрался в глубь глухого соснового бора в поисках места, где можно будет расположиться для короткого отдыха. Впереди неожиданно показался небольшой овраг.
— Огонек? — прошептал удивленный разведчик, заметив вдали языки костра. «Кто там, враги или друзья?..»
Разведчик укрылся за кустом и стал наблюдать. В овраге потрескивал небольшой костер. Сложив ноги калачом и засунув кисти рук в рукава, у костра сидел, пригорюнившись, мужичок. Овидий потянул воздух, принюхался. «Ишь ты, самогон гонит!» Осторожно шагая и держа перед собой автомат, пошел к костру.
Разведчик столь неожиданно нагрянул, что самогонщик, щупленький мужичок, в полушубке и шапке-ушанке с отогнутым вперед козырьком, чуть не лишился языка от страха.
— Ого, — почтительно произнес Овидий, окидывая взглядом самогонный аппарат. — Ну, плесни-ка для согрева души…
— Какой район? — спросил разведчик.
— Район? Известно какой, Житковичский.
— Ты, дед, меня не бойся, — попытался Овидий успокоить старика. — Я не враг. — Поднял кружку. — За твое здоровье. — Один глоток отхлебнул. Обожгло рот.
— Сильная, дедуся, — вернул кружку. Улыбнулся, стараясь расположить к себе старика. Спросил:
— Не подскажешь, как лучше дойти до Петрикова?
Старик подкинул пару чурок в костер, внимательно посмотрел на вооруженного человека и сказал:
— Одна дорога. По ней и иди. А потом в деревнях спросишь.
— Партизаны-то в лесах есть?
Дед замялся, почесал давно небритую щеку. Глаза его явно избегали встречи со взглядом неожиданного гостя.
— Партизаны в здешних лесах есть?.. Чего молчишь? — вежливо переспросил Овидий.
— Бают хрицы, что этой зимой кончать партизанов будут. Это правда? — щупал незнакомца глазами старик. — Слыхать, есть такой приказ у них…
Неизвестно почему, но у «Спартака» появилось доверие к старику.
— Зачем же ты, дед, в лес ушел самогон гнать?
— Как, зачем? Если хрицы узнают, что я самогон гоню, они выдуют его одним махом, — расхрабрился старик.
— А партизаны заходят?
— Иной раз вваливаются в деревню мужики с красными ленточками. За партизанов, значит, себя выдают…
Бывают такие. А потом оказываются, никакие они не партизаны, как есть настоящие полицаи. Вылавливают партизанов. Вот, такие, значит, у нас дела бывают. Но в одиночку по лесам не ходят. А ты чей будешь? Не боишься?
— Вот что, дед, о встрече со мной помалкивай! — предупредил «Спартак». — Ты меня не видел, я тебя тоже. Понял?
— Не учи, молод еще, — покрикивал мужичок, начиная, видно, понимать, что перетрусил зря.
— Я не учу. Я приказываю!
— Ну, коли приказываешь, — улыбаясь, прошамкал мужичок и развел руками, выражая тем самым безоговорочное повиновение.
— Дедушка! Скажи, пожалуйста, фашисты тут в деревнях есть? — еще мягче спросил Овидий. — Я партизан ищу. С немцами встречаться не желательно пока.
— У нас нету. А неделю тому назад были. Требовали, чтобы мы о партизанах доносили. Предупредили, кто партизанам помогать будет, всех повесят.
— Запугали вас фашисты?
— Так уж и запугали, — обиделся мужичок.
— Смелый ты, дедушка! А самогон-то для кого готовишь?
