– Понятно, – прошептала Эмма, представляя себе, как одинок он был в таком браке. Она не понаслышке знала, что такое одиночество, и сердце ее сжималось от боли.
– Я не подозревал, что она начала тайную переписку с Миллзом. Она настрочила горы писем, сочиняя горестный рассказы о кошмарной жизни в Англии, уверяя, что всегда любила только его одного, умоляя приехать. И спасти ее, забрать из этого ада. – Он вздохнул. – Мольбы – одна из излюбленных тактик Консуэло. Она молила меня о разводе. Я отказывался.
– Из-за сестер, – с пониманием кивнула Эмма.
– Даже теперь, спустя десять лет после первой петиции в суд, они испытывают на себе общественную неприязнь. Представители высшего света до сих пор смотрят свысока на моих сестер, на мать и бабушку, и это больно ранит их. – Он повернулся к Эмме, в глазах загорелся вызов. – Разве удивительно, что я пренебрегаю правилами поведения высшего света? Что я считаю эти правила глупыми и бессмысленными?
– Это вполне понятно, – кивнула она.
Гарри пожал плечами, вспышка гнева улеглась так же быстро, как и возникла.
– Все остальное, как говорится, история. Она сбежала с Миллзом в Америку, причем сделала эти достоянием широкой общественности, чтобы дать мне весомый повод для развода по причине измены. Эстравадос отрёкся от нее, Консуэло осталась с Миллзом. В последний раз, когда я слышал о них, они жили в Аргентине.
– Почему она не сказала тебе правды до свадьбы? Выход должен был найтись. Почему она солгала и призналась тебе в несуществующей любви?
– Ты не видела ее родителей. Эстравадос – человек грозный, и его жена ничуть не лучше. Консуэло не могла противостоять им. Она просто согнулась под их давлением и делала все, что от нее хотели, лишь бы не разочаровать семью.
Гарри встретился с Эммой взглядом. Что-то в его глазах глубоко задело ее, сильно ранило.
– Она пыталась быть хорошей девочкой и завоевать одобрение родных. Поэтому солгала и мне, и себе.
Эмма затаила дыхание. Было больно сравнивать себя с его бывшей женой, особенно в том, что она тоже обманывала сама себя. Она поднялась, подошла к нему и обняла его за талию.
– Я никогда не лгала тебе, Гарри, и не солгу, – сказала она. – И больше не стану обманывать себя, даже во имя того, чтобы быть хорошей девочкой.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– В этом деле я безнадежен, – предупредил ее Гарри и взялся за разделочную вилку и нож. – Я уже говорил, что распиливаю птицу, – добавил он, с сомнением взирая на лежащую перед ним курицу.
Эмма подошла ближе и показала ему то место, где следует разрезать.
– Если держать нож вот так, – повернула она руку, – то ты попадешь на сухожилие и тебе не придется пилить кость.
Гарри последовал ее инструкциям.
– Вот видишь, – улыбнулась Эмма, когда нож с легкостью прошел прямо между косточками. – Разделывать птицу легко. Просто нужно знать, где резать.
– Ну ладно, с этой частью я справился, а как насчет крыльев? Я должен научиться отделять их от тушки. – Он обнажил в улыбке зубы. – В конце концов, ничего другого тебе есть не полагается.
– Я начала придерживаться твоей точки зрения на курицу.
– Неужели?
– Да. Есть крылья только из деликатности действительно глупо. Кроме того, я люблю темное мясо.
– Это бедро, Эмма, – рассмеялся он. – Все еще не можешь произнести этого слова?
– Бедро, – засмеялась она вместе с ним. – Я люблю бедра.
– Правда? – Он обратил все внимание на курицу. – Сам я предпочитаю грудь.
Даже месяц спустя после начала их связи Эмма не могла понять, когда он дразнит ее, но определенно научилась распознавать озорные намеки. В его голосе появлялись другие интонации, страстные и провокационные. Она подвинулась поближе, нарочно задев грудью его руку.
– Считаешь, что в груди самое сладкое мясо, да? – прошептала она, распаляясь.
– Боже, Эмма Дав, – выдохнул он, откладывая в сторону нож и вилку, – вы пытаетесь соблазнить меня? – Он посмотрел на нее так, что ее бросило в жар.
– Да. – Она потянулась к нему, играя пальчиками с пуговицами на рубашке. – Давай займемся любовью.
– Превосходное предложение. – Он поцеловал ее. – Поедим после.
Она посмотрела на еду на разделочном столе, потом снова на Гарри, и в голову неожиданно пришла идея.
