Эмма судорожно вдохнула, отвела его руку прежде, чем он успел остановить ее, и вскочила. Но не бросилась к двери. Вместо этого подошла к окну, подняла оконную раму и набрала полные легкие освежающего вечернего воздуха.
Он хотел было подняться и подойти к ней, но услышал шаги миссис Моррис. Проклятие, а он и забыл о ней! Гарри в агонии рухнул на диван. Со скоростью молнии он расстегнул сюртук, снял его и в непринужденной манере набросил на колени. Гарри как раз тянулся к еде, когда миссис Моррис во второй раз вошла в гостиную.
– А вот и мы, – радостно объявила она. – Приношу свои извинения, милорд, но кухарка целую вечность искала лимон. В самом дальнем углу кладовки лежал, да.
Ее взгляд метнулся мимо Гарри, который жевал сандвич с огурцом, изо всех сил пытаясь быть любезным, к Эмме, жадно глотавшей воздуху открытого окна и судорожно обмахивающей себя веером.
– Эмма, вам нехорошо? – Миссис Моррис озабоченно свела брови.
– Со мной все в порядке, – сдавленно проговорила Эмма, еще быстрее обмахиваясь веером. – Просто… просто в комнате слишком жарко.
– Да, тут тепло, – согласилась хозяйка, опускаясь в кресло. – Вы правильно сделали, что открыли окно. – Она поставила на поднос блюдце с лимоном и с улыбкой взглянула на Гарри. – Эмма такая разумная. Очень милая, уравновешенная молодая женщина. Ее тетушка Лидия была моей лучшей подругой…
Он мог поклясться, что в настоящий момент Эмма не чувствовала себя ни милой, ни уравновешенной. Что до него самого, Гарри пребывал в жутком состоянии. Страсть проникла в каждую клеточку его тела, сердце стучало в груди набирающим скорость паровозом.
Он наблюдал за тем, как миссис Моррис наливает ему очередную чашку чаю, но уже ни за что на свете, даже ценой собственной жизни, не смог бы поддержать пустой вежливый разговор.
– Простите меня, миссис Моррис, – оборвал он ее похвалы в адрес дорогой, покинувшей наш мир подруги, тети Лидии, и бросил взгляд на Эмму, которая так и стояла у окошка с веером в руках. – Боюсь, мисс Дав перегрелась. Не думаю, что чай – напиток горячий, сами понимаете пойдет ей на пользу. Может, стакан воды?
– Мне не нужна вода, – долетел с другого конца комнаты голос Эммы.
– Вы действительно выглядите немного разгоряченной, – сказала миссис Морис. – Полагаю, стакан воды вам не повредит. Это отличная идея.
Гарри с энтузиазмом закивал и, когда хозяйка направилась к выходу, последовал за ней. Они остановились на пороге, Гарри склонился и прошептал что-то миссис Моррис. Она раскрыла от удивления рот, но выполнила его просьбу – вышла и закрыла за собой дверь.
Эмма, насупившись, смотрела, как Гарри идет к ней. Она бросила взгляд на закрытую дверь, потом снова на него.
– Что вы ей сказали? – потребовала она.
– Я не отличаюсь великим терпением, Эмма, а сейчас и последние крохи растерял. Я сказал ей, что хочу поговорить с вами наедине, и попросил оставить нас.
Эмма застонала и прижала к лицу ладони.
– Есть только одна пристойная причина, по которой неженатый мужчина желает поговорить наедине с незамужней женщиной, это – сделать ей предложение, – горько усмехнулась она, подняв голову. – А мы оба знаем, что любое ваше предложение будет абсолютно непристойным.
– У нас мало времени. – Он притянул ее к себе и выложил последнюю карту. – Отведите меня наверх, в вашу комнату. – Он принялся целовать ее. – Давайте покончим с этой мукой.
– Мы не можем! – простонала она. – Миссис Моррис увидит. Она узнает.
– Я отошлю ее куда-нибудь. Заберусь к вам по пожарной лестнице. – У него закончились варианты, страсть и отчаяние затуманивали мозг. – Я заплачу ей за молчание.
Он сразу понял, что допустил ошибку. Не следовало говорить этого.
– Деньги могут все, да? – Эмма высвободилась из его объятий. – Миссис Моррис женщина добрая и порядочная. Она не возьмет ваших денег. И не закроет глаза на происходящее, игриво подмигнув вам. Но даже если бы она и поступила так, это не важно. Мне все равно пришлось бы смотреть ей в глаза.
– И что с того? Вам не выжгут алую букву на груди, если вы этого боитесь!
– Неужели вы не понимаете? Она была подругой моей тети. Она с детства знает меня. Мне придется ежедневно встречаться с ней, и мы обе будем знать, что я была… б-была… – Ее голос задрожал. – Что я была не целомудренна.
