– Благодарна?
– Я скажу, что не обижен на нее, предложу прибавку к жалованью, и все утрясется.
Диана залилась веселым смехом. Развернувшись, она пошла к выходу.
– Что тут смешного? – рявкнул он ей вслед.
– Дай мне знать, удался ли твой план, хорошо? – Она взялась за ручку двери. – Насколько я поняла, к Эдмунду ты не едешь? – Диана вышла и закрыла за собой дверь, не дожидаясь ответа брата.
Эмма уговаривала себя не нервничать. Сложив руки на стопке рукописей миссис Бартлби, лежащих у нее на коленях, она старалась не ерзать в кресле и не думать о том, что от сегодняшнего дня зависит все ее будущее.
Это было рискованно. И неблагоразумно. Но она уже но горло сыта и безопасностью, и рассудительностью.
Два дня назад она распалась на части в лавке на Риджент-стрит. Обнимая подушку всю ночь своего тридцатого дня рождения и отревевшись на пушистом клубке Мистере Голубе, Эмма снова взяла себя в руки. К утру воскресенья она уже знала, что делать. После церковной службы и горячих молитв, призывающих Господа помочь ей, она сходила в издательство, напечатала письмо об отставке и положила его на стол Марлоу.
Нехорошо, конечно, уходить без двухнедельного уведомления, но четырнадцать дней – это слишком большой срок, за который она может передумать, отговорить сама себя от своего решения и позволить Марлоу убедить ее остаться. Сегодня понедельник, письмо он уже получил, и обратного пути нет.
То был рассвет нового дня и новой Эммы Дав. Никогда больше она не будет сидеть в сторонке и наблюдать, как жизнь проносится мимо. Никогда больше она не будет ждать подарков судьбы. Начиная с этой минуты она сама будет воплощать свои мечты в реальность и не выпустит удачу из рук.
Никогда в жизни она так не боялась.
– Мисс Дав?
Она подняла голову. Клерк, с которым она беседовала чуть раньше, стоял у лестницы.
– Следуйте за мной.
Она встала, пытаясь унять мелкую дрожь в коленях. Крепко прижав к себе рукописи, она протопала за служащим вверх по ступенькам и вошла в приемную, где за столом сидел еще один человек, скорее всего секретарь. Клерк ушел, секретарь приподнялся и указал на открытую дверь у себя за спиной.
– Вы можете войти, мисс.
Эмма несколько мгновений смотрела на дверь, потом набрала в легкие воздуха и прошествовала мимо секретаря в большой кабинет, обставленный так же дорого, как у Марлоу, только излишне забитый мебелью, чтобы быть настоящим рабочим местом.
– Мисс Дав? – Высокий, необычайно привлекательный мужчина обогнул стол и с улыбкой подошел к ней. – Какое счастье наконец-то видеть вас.
– Наконец-то, сэр? – растерялась Эмма, глядя, как он склоняется над ее рукой и целует пальчики.
– Вся Флит-стрит знает о выдающейся женщине-секретаре Марлоу. Я тоже много слышал о вас, мисс Дав, – добавил он, не выпуская ее руки, – и только хорошее.
Изумление Эммы росло с каждой секундой.
– Хотелось бы ответить вам тем же, – пробормотала она, – но хотя лорд Марлоу часто упоминал о вас, сэр, комплиментов в ваш адрес с его стороны я не слышала.
Лорд Барринджер запрокинул голову и расхохотался:
– В этом я нисколько не сомневаюсь.
В том, что касается женщин, мужчина должен быть готов ко всяким сюрпризам. И его ожидания не замедлят оправдаться.
Лорд Марлоу «Руководство для холостяков», 1893 г.
Обитель мисс Дав находилась в Холборне, где многоквартирные дома образовали респектабельный райончик вдоль Литтл-Рассел-стрит. Гарри остановился у дома номер 32, аккуратного кирпичного здания с кружевными занавесками. Небольшое, написанное от руки объявление возвещало о том, что здесь сдается квартира с гостиной, но только для благовоспитанной женщины. По обеим сторонам свежевыкрашенной темно-зеленой двери, словно часовые, стояли два горшка с красной геранью. Медный молоточек и ручка ослепительно посверкивали в предвечернем солнце.
Самое место для такого совершенства, как мисс Дав, подумал Гарри, переступая порог. В холле было темновато после яркого солнышка, но приятный аромат лимонного мыла намекал на то, что внутри царит не меньшая безупречность, чем снаружи. Как только глаза привыкли к полумраку, Гарри рассмотрел слева общую гостиную. Справа изгибом поднималась вверх лестница с коваными перилами, образуя альков для большого дубового стола. За ним, на примыкающей к лестнице стене, в пронумерованных ячейках лежали письма для постояльцев.
