С помощью Федора Андреевича я привел в порядок свои записи. В машбюро перепечатали мою работу, и вот я в кабинете Богачева. Он листает страницу за страницей, а я, затаив дыхание, жду.
— Вы кому-нибудь показывали свою библиографию?— спросил Богачев.
— Нет, Павел Михайлович. Вы первый смотрите.
— Надо посоветоваться со специалистами из справочно-библиографического бюро... Да, вот еще что... Побывайте в Центральном государственном архиве Октябрьской революции. Может, там найдете список литературы о московских предприятиях.
Он дал мне еще несколько советов, потом позвонил опытному библиографу — Зинаиде Васильевне Збруевой и направил маня к ней.
— Трудную тему вы избрали,— проговорила она.— Боюсь, что она вам не под силу.
— Значит, я с ней не справился?— с испугом спросил я.
— Нет, почему же, вы проделали большую работу. Теперь нужен хороший редактор.
— А где его взять?
— Этого я не могу сказать...
К Зинаиде Васильевне обратился читатель, и нашу беседу пришлось отложить.
В тот же день я вновь побывал у Богачева и сообщил ему мнение Збруевой.
— Что ж, справедливые замечания,— согласился он.— Их следует учесть. Об этом мы еще потолкуем. А теперь вот что, есть возможность полечиться в клинике нервных болезней 1-го медицинского института.
— Знаю эту клинику,— обрадовался я,— когда-то там был на консультации.
— Вот и прекрасно. Езжай по этому адресу, бери направление и лечись на здоровье.
В небольшой палате четыре койки. Одну занимает неподвижно лежащий человек, обросший седой щетиной. Зовут его Ипполитыч. Другой обитатель палаты, высокий, худой, лет сорока, назвался Михаилом.
— Давно здесь?— спросил я его.
— Третью неделю, а голова все не проходит.
— Ты, Миша, сам виноват,— вступил в разговор сосед.— Врачей не слушаешься!.. Тебе говорят: не кури, а ты?..
— Душа-то болит. Как дальше сложится жизнь? Переведут на инвалидность, и крышка.
— Тебе так и так с морем придется расстаться. С этим ты должен примириться,— заметил Ипполитыч.
— У меня трое пацанов!.. Их кормить и учить надо!
— У тебя же руки есть,— рассердился Ипполитыч.— Будь у него такие руки,— кивнул он на меня,— парень был бы самым счастливым человеком.
— Руки-то есть, а кто возьмет со 2-й группой на работу?
— Есть же артели инвалидов,— подсказал я.
— Да я же рыбак! Пойми!
— А я милиционер,— прервал Ипполитыч,— это тоже понять надо.
Вошла Ангелина Никитична, наш лечащий врач.
— Ну как наши дела, Голованов?— обратилась она к Михаилу.
— Да все так же... Голова все еще болит.
— Ишь какой быстрый, принял несколько процедур и думает — все!— улыбнулась Ангелина Никитична.
Она измерила ему давление.
— Ну что же, лечение идет своим чередом. Пройдете весь курс, и вам будет легче. А пока... Скажите, опять много курили? Поймите же, Голованов, табак и вино — ваши враги...
Она подошла к Ипполитычу.
— Ну а ваши как дела, Бодров?
— Плохо, доктор!
— Так уж и плохо?— усмехнулась Ангелина Никитична и начала осмотр.— Пожалуй, пора учиться ходить! Ну-ка вставайте, смелее — я вас держу!
Ипполитыч с трудом поднимается, делает попытку, другую, третью встать на ноги, ноги не повинуются. Обессиленный, он опускается на кровать.
— Отходился я,— с отчаянием говорит он, и крупная слеза исчезает в густой щетине.
— Зачем же так сразу падать духом?— укоризненно произнесла Ангелина Никитична.
— Падай, не падай... А кому теперь нужен калека!
— Как вам не стыдно, а я думала, вы мужественный человек... Вы же совершили подвиг...
— Очень прошу вас, доктор, не нужно об этом,— прервал ее Ипполитыч.
— Ну хорошо, хорошо, не буду...
Позже я узнал тайну Ипполитыча, встретив однажды Ангелину Никитичну в Ленинской библиотеке.
Оказывается, он работал в уголовном розыске и в тот поздний январский вечер шел на ночное дежурство. Возле автобусной остановки собралась возбужденная толпа. Ипполитыч подошел ближе и увидел на земле окровавленную женщину.
Из отдельных реплик он понял: бандиты только что скрылись в темном проулке — еще можно догнать, их двое, на одном пестрая шапка.
Не мешкая, Ипполитыч бросился в погоню и проходным двором вышел навстречу двум парням. По приметам это были те самые, оба навеселе.
