Уже завечерело...
«Холодная», где провели этот день Стефан и Винсент, расположилась позади хозяйского дома, в старой каменной пристройке. Вокруг не было ни души, только слышен гогот и кудахтанье птицы да мычание скотины.
— Теперь у тебя своя дорога, у меня своя... — сказал кузнец, когда вывел мальчишку на подворье. — За ворота не поведу, там пан барон охраны поболее поставил, со всеми на справлюсь. Перелезай через ограду, да выходи на тракт, у людей спрашивай путь, тебе покажут. Вот тебе на дорожку.
И кузнец подал Винсу пару мелких монет.
— Прощай, — ответил мальчик, — спасибо, что помог нам.
Кузнец зашагал к воротам, ускоряя шаг, чтобы его не хватились и не успели задержать. А Винсент, пригнувшись и укрываясь за стенами да кустами, добрался к тому дереву, что касалось ветвями забора.
Здесь, на краю парка, была тишина. Не слыхать пьяных песен из усадьбы, что горланят осмелевшие от безнаказанности сотоварищи и слуги пана Лещинского.
И от тишины такой накатилась на Винса тоска, будто покидает он во второй раз свой родной дом. Но надо поспешить! И мальчик полез на ствол, цепляясь за шершавые уступы в коре.
Он уже занес ногу, чтобы перевалиться на ту сторону, но не смог. Что-то не отпускало его, что-то внутри, в сердце...
«Да не пойду я ни в какой Гданьск! — возмутился про себя Винсент. — Пока доберусь, пока дорогу выспрошу — барон успеет всласть над бедным Стефаном поиздеваться! Нет, я сам его спасу!»
Решив так, мальчик слез на землю и вернулся к дому. Он уже знал, что надлежит сделать, но еще не знал — как это осуществить. Он прилег на траву, прямо перед входом в дом, стал выжидать, пока там улягутся спать перепившие вина гуляки.
Окна дома были освещены множеством свечей, мелькали тени, слышался звон посуды и крики «На здраво!»
Винс терпеливо ждал. Становилось по-вечернему прохладно, но это сущие мелочи по сравнению с «холодной», где сейчас лежит Стефан...
Повезло, снова повезло! Из дома вышла девушка с большой миской в руках. Она выплеснула воду и собралась войти внутрь. Винс обрадовался — это же Марта!
— Марта! — окликнул он, — Марта!
Девушка услыхала, заоглядывалась. А увидав белобрысую голову, торчавшую из кустов, направилась к нему.
— Ой, хлопчик, это ты? — Марта тоже была очень рада встрече. — А что говорят, вроде тебя с панычем нашим в «холодную» засадили? Или брешут?
— Тише... Сбежал я... А Стефан все еще там. Ты мне поможешь?
— Ой, та что ж ты спрашиваешь, ну конечно! А что делать-то надобно?
— Мне бы в дом пробраться...
Марта глянула на взъерошенного мальчишку, покачала головой:
— Так там же этих пьянчуг полным-полно, они ж тебя посекут на шматочки.
— Вот и проведи так, чтоб не посекли, — упрашивал ее Винс. — Придумай что-нибудь, ну пожалуйста!
— Да зачем тебе в дом, что там?
— Надо! Долго рассказывать, а времени вовсе нет. Надо Стефана спасать.
Марта переложила миску из одной руки в другую, оглянулась на светящиеся окна, потом сказала, с сомнением в голосе:
— Ну, можно с той стороны дома... Там окошко есть... Я открою, а ты влезешь. Только гляди не попадись...
— Иди скорей! — поторопил ее загоревшийся Винс, — а я кругом обегу!
Скажем прямо, про «обегу» это Винс преувеличил. Он пробирался где вприсядку, где на цыпочках, а где и вовсе ползком. Замирая от каждого шороха и обмирая при каждом резком звуке.
Окно, к которому стремился Винсент, оказалось маленьким, с деревянными ставнями, что открывались вовнутрь. Марта уже приоткрыла одну половинку и поджидала мальчика.
— Лезь скорее, неровен час, кто появится, — зашептала она.
