Сивилл снова поежился под мантией, хотя по жаре уже взмок от пота, и зыркнул исподлобья в ответ на насмешливый взгляд. Да, мантия. Да, выглядит по-дурацки, это он и сам знает! Зато арапник хозяина на раз-два выдерживает! А быть посмешищем ему не привыкать.
— Если ты Азара боишься больше, чем светлых, почему ему служишь? — поддел чародейчика Конрад.
А то его спрашивал кто-нибудь! Сивилл резко мотнул головой, отгоняя непрошенные, настырно лезущие воспоминания, и наткнулся на проницательный взгляд седого лекаря. Этот — хуже всех! Хуже светлой. Так смотрит, словно ему даже читать не надо — и без того, знает про тебя больше, чем ты сам. Страшно.
— Будто у меня выбор есть! Может, в вашу Академию попроситься надо было?! — так, кажется, Сивилла понесло.
Какая разница! Раньше срока не убьют, а перед смертью не надышишься…
— Глядишь, и приняли бы! С распростертыми объятьями! Облобызали бы в уста сахарные… А у хозяина лаборатория… настоящая! Тварь он порядочная, а других нету! Зато у него книги есть…
Все, приплыли — истерика. До чего же умирать не хочется — ни быстро, ни медленно!
Видно сколько от судьбы не бегай, чего не придумывай — она на каждую твою хитрость по-простому ответит, да так что мало не покажется. Ведь считай всю жизнь под смертью ходит, последние шесть лет ей и служит, а еще надеялся на что-то. Врал, хитрил, выворачивался, Азара вылизывал, амулетов с заклинаниями на все случаи запас, насобирал… Все могущества добивался… И где оно сейчас?! Сильно помогло?
Всхлип. Только разреветься не хватало! Картина маслом: черный маг-неудачник, поверженный и побежденный, рыдает у ног прекрасной волшебницы и великого героя, трусливо умоляя о пощаде, — вполне для какого-нибудь заштатного храмчика подойдет. Для агитации. Все польза…
— Сивилл, — врач вдруг оказался прямо перед ним, — Прекрати. У меня успокоительного не предусмотрено.
Сивилл споткнулся — от неожиданности, от какой-то едва уловимой нотки в голосе, — но истерика странным образом схлынула, словно стекла в пыль под ногами.
— Да. У вас только яд, — ровно согласился он.
Страшно-то как! Это кому ж он клятву дал, что б вот так за мгновенье — словом, взглядом… Ладно, хоть обещал, что пытать не даст. Еще б не издевался…
— С волосами у тебя что случилось?
Нет, опять начал.
— Неудачный эксперимент, — буркнул магеныш.
— Судя по тебе, не единственный, — как припечатал. И ведь верно, что самое обидное!
— Амулеты ты делал?
— Да.
— И ловушки сам ставил, — уточнил врач.
— Сам, — Сивилл совсем нахохлился, — а что?
— А то, что судя по всему, мне тебя травить не придется. На каком-нибудь из своих изобретений подорвешься, — обнадежил добрый господин доктор.
Захотелось завыть.
* * *
Небо пресветлое! Более жалкого зрелища, чем пленный подручный Азара — просто невозможно представить: кажется, теперь он из особой вредности решил получить тепловой удар. Смешение цветов палитры сумасшедшего художника на его голове повисло сосульками, парень, мокрый как мышь, задыхался под своей несуразной мантией, то и дело украдкой, когда думал, что на него никто не смотрит, оттягивая ворот забинтованными руками. Между прочим, на левой вместо мизинца и безымянного осталось только половина, а еще это чудо оказалось хромым. Так что, Фейт абсолютно прав — колдунчик прежде всего опасен сам для себя, и отличается повышенной склонностью к мазохизму.
Он же и не выдержал первым:
— Сивилл, говоришь, твоему господину нравится причинять страдания другим?
— Да, — настороженно отозвался магеныш.
— Тогда вы с ним нашли друг друга.
Сивилл на такое заявление вытаращился, открывая и закрывая рот в безнадежной попытке придумать ответ, потом начал краснеть.
— Я… я не…
— Ты определенно получаешь удовольствие, делая плохо себе, — оборвал его лепет Фейт, и распорядился, — снимай. До вечера мантия тебе не понадобится.
Колдунчик вцепился в нее, как в самое дорогое сокровище.
— Сивилл, либо ты ее снимаешь сам, либо ее снимаю я. Нам тебя от обмороков откачивать некогда.
Магеныш вздохнул, и нехотя стащил с себя уже порядком потрепанное и запылившееся одеяние.
— А теперь — садись, — сворачивая спорный предмет, Фейт кивнул в сторону своей лошади, — Ну? Ты верхом-то ездить умеешь? Или только магически? Давай, из-за тебя весь отряд задерживается!
