«Безумству храбрых поем мы песню…»
Странно, но я совершено не ощущал никакого беспокойства. Почему странно? Ну хотя бы по той причине, что в родном мире я был уравновешенным и мирным, предпочитая споры и конфликты решать путем переговоров и поисков компромисса. Во всяком случае, до тех пор пока удавалось разруливать без унижения чувства собственного достоинства. И лез в драку лишь в том случае, когда ситуация выходила за рамки допустимого. Так что среди друзей слыл невозмутимым и уверенным в себе. И всего лишь несколько людей на всем свете знали, чего мне это стоило на самом деле. Какой внутренний колотун начинал бить меня каждый раз, когда, как говорится, западное полушарие чувствовало приближение приключения.
Правда тренер говорил, что это нормально. И что не тот храбр, кто страха не ведает, а тот, кто способен с ним совладать. Но каждый раз, когда ладони становились влажными, а по спине бежали ручейки холодного пота, я был противен самому себе. От чего страшно злился и свирепел до красного тумана в глазах.
А вот сейчас флегматичен, как айсберг при встрече с «Титаником». Словно не на смертельный поединок вышел, а мячик с парнями попинать.
Оба моих противника вскинули руки в традиционном жесте гладиаторов «Ave, Caesar, morituri te salutant» и стали неторопливо расходиться в стороны, беря меня в клещи. Своеобразное у них представление об очередности. Впрочем, логике не противоречит: один нападает спереди, а второй — сзади.
Ну я тоже не вчера родился. Личного опыта может и маловато. Но книжки нужные читал.
Тоже поднял руки. Не в смысле, «Гитлер, капут!», а приветствуя трибуны. Потом посмотрел на тень. Куцая, как заячий хвост. Но все же, если немножко принять вправо, того, кто с белым плюмажем, солнце будет слепить, и он сдвинется чуток в сторону, тем самым заступая дорогу второму, который красными перьями украшен. Мелочь. Фора на несколько секунд боя. Но пока все полны сил, эти секунды решают многое.
Черт! Бык и Скала не зря носили чемпионские титулы. Оба рудиария провели на арене столько боев, что моя наивная хитрость их только рассмешила. Они попросту разошлись еще шире. И теперь мне надо было выбирать такую позицию, чтобы и солнце в глаза не било, и спиной к одному из них не повернуться.
