Длительное отсутствие Катрича не осталось незамеченным. Серафим Гаврилович отправился на кухню и как на грех увидел: наклонясь к Наташе, Катрич что-то нашептывал ей на ухо, и бесовская веселинка играла в его нагловатых глазах.
— Достань-ка винца из погреба, — попросил дочь Серафим Гаврилович. Когда Наташа скрылась в люке, подступил к резвому гостю, сказал спокойно и веско: — Вот что, детка, время уже позднее, тебе выходить на работу с утра, живешь ты далеко, давай-ка валяй отсюда.
— Но, Серафим Гаврилович… — робко запротестовал Катрич, сразу смекнув, что его отлучают от дома. — Почему? За что?..
— Поищи себе приключений в другом месте. — Серафим Гаврилович сокрушенно помотал головой, прикидывая как бы сказать половчее. — Смотрю я на тебя и думаю: кто прозвал тебя мартовским котом, здорово ошибся. Коты действительно больше в марте гуляют, а у тебя каждый месяц март. — Сунув Катричу крепкую, жесткую ладонь, подтолкнул его к двери и уже без обиняков: — Бери ноги в руки и топай. Ну! В темпе! Метлой бы поганой тебя, чтобы шибче бежал!
Как ни пытался Катрич придать себе независимый вид, когда прощался со всеми в столовой, загоревшиеся уши и примятый голос выдали его.
Анастасия Логовна была рада-радешенька, что злоречивый и слишком разбитной гость наконец-то покидает их, Борис насупился, учуяв, что произошло, и только Юрий, всецело поглощенный Жаклиной, не заподозрил ничего неладного.
Чтобы разрядить обстановку, Серафим Гаврилович пригласил сыновей во двор потолковать о том, о сем без женских ушей.
Борис не очень ретиво последовал за отцом, и этим воспользовалась Жаклина. Задержала его в коридоре, проговорила поспешно, напряженным шепотом:
— У меня к тебе один вопрос, рассчитываю на твою откровенность: ты удовлетворен своей личной жизнью?
— Вполне.
— А почему вы не регистрируетесь?
У Бориса вильнули в сторону глаза.
— Видишь ли, Лина, с честными людьми это не нужно, с бесчестными бесполезно.
— А у вас не нужно или…
Борис взялся за ручку двери, повернул ее, но дверь не открыл. Бестактно бежать от человека, который просит, по сути, так мало. Посмотрев в как никогда грустные глаза Жаклины и понимая, что они выражают, решил отделаться общими словами:
— А зачем это — брачный договор? Он не является нерушимым.
— Допустим. Но почему вы живете порознь?
— Так нам нравится.
Жаклина смяла его руку в своих маленьких, но цепких руках, сказала с притворной радостью:
— Спасибо.
Красивый цех у Гребенщикова — мечта мартеновца. Большой, просторный, мощный. Печи ультрасовременные — шестисот- и девятисоттонные, оборудования много, причем первоклассного. И работать в таком цехе, и руководить им — одно удовольствие. Но человек — существо ненасытное, и наслаждаться тем, что у него есть, часто мешает стремление к тому, чего у него нет. Засиделся Гребенщиков в начальниках цеха и жаждет деятельности пошире, власти побольше.
Некоторое время он терпеливо ждал, когда Збандут возобновит разговор о повышении его в должности, но директор завода словно позабыл о своем первоначальном намерении. Позабыл, или люди предостерегли — только факт оставался фактом: Гребенщиков продолжал сидеть на своем прежнем месте.
А вот Бориса Рудаева Збандут неожиданно для всех сделал главным сталеплавильщиком. То, что у Рудаева были основания для выдвижения, отрицать не мог даже Гребенщиков, но его мучило сознание, что командное положение занял человек относительно молодой и куда менее опытный и знающий, чем он.
Надо было что-то предпринимать. Напомнить Збандуту? Не совсем удобно. И какая гарантия, что Збандут не осадит его? Скажет в лоб, он это умеет: «Дорогой мой, то был разговор предварительный. За последнее время кое-что изменилось, я произвел переоценку ценностей». Слопаешь и пойдешь прочь, как оплеванный. Когда-то его, Гребенщикова, поддерживал секретарь обкома по промышленности Даниленко, но сейчас к нему апеллировать не станешь — работает первым секретарем в другой области. Поехать в министерство? Но Збандут не из тех, кому может продиктовать свою волю даже министр. К тому же ни один человек наверху не станет навязывать такому крутонравому директору неугодного ему работника. Нет, никакой из прямых ходов не давал гарантии успеха, и Гребенщиков решил идти более медленным, но верным путем — настойчиво завоевывать себе авторитет. И на заводе, и повыше.
