Так вот штабистам на фоне этих проблем очень важно стало доказать на каком-то примере, что страна пребывания, египетские военные не выполняют советов наших советников. То есть действуют вразрез нашим приказам, самостоятельно. И сами виноваты во всем. И действительно, мины-то они сами пошли ставить, без наших спецов. Так вот мой случай и доложили как пример некомпетентного руководства египтян и отказа от сотрудничества с советниками. Потому у них все идет не так. Короче, наши штабные все решили свалить на арабов. И стали собирать все случаи такого рода для своих докладов. Именно поэтому их египетские оперативные стали игнорировать. И докладывать стало вообще нечего.
Советско-египетская дружба в условиях штабной интриги
Вот началась черная полоса. Они наверху донесли о моем случае, что подсоветный не выполнил указания советника, и арабам это все стало известно. Я сразу почувствовал холод: «Ну, что, мистер Володя? Вы говорили, что у Вас с Багиром все в порядке, дружба?» А я и объяснить им не могу подоплеку наших дрязг. Все, что оставалось, сказал: «Господа, когда буду уезжать, я вам все расскажу».
Багиру орден дали, а мне фиг. Багир очень переживал по этому поводу, и мы с ним объяснились. Он мужик грамотный, все понял. Я ему говорю: «Багир, у нас на флоте еще и похуже случаи бывают». Проходит время, мы с Багиром плаваем, службу несем как надо. Боевых служб было столько, что и не упомнишь.
Прослужил я год. Наметился еще один поход: египтяне, наконец, оклемались от своих неурядиц и потерь. Ставят задачу — торпедировать нефтяной терминал, если там не будет стоять иностранных судов. Арабы тоже всегда под прикрытие иностранных флагов шли. Все старались в торговом порту свои подлодки пришвартовать. То к китайцам, то еще к кому. Ко всем гражданским иностранцам швартовались, кроме немцев. Те их быстро на три буквы посылали, не хотели в заложники идти. А израильтяне эти порядки арабские знают и в военных базах тоже не очень-то швартуются.
Испытание боевой дружбой
Египетской подлодке по боевому приказу положено было две торпеды выпустить по терминалу и поставить 12 мин на фарватере Хайфы. Назначили в поход лодку Максимова. И тут он что-то ерзать начал: «Я в поход не пойду, это новая лодка, а я экипажа не знаю». А есть у командира такое право. На новой лодке, даже того же проекта, что и прежняя, вторую задачу он должен с новым экипажем отходить по полной программе, погружение, всплытие и прочее кувыркание.
Вот он сперва и скандалил: «Я с ними не ходил и в поход не пойду». Мы вокруг собрались: «А мы как ходили? Как из Союза приехали, так сразу на боевую. Что мы с ними вторую задачу ходили? Никто не ходил» Ну, боялся он, чего уж там! А ему пришел вызов в Академию в Дубовую рощу, учиться. Это когда командиры уже перехаживают сроки повышения, им не нужно уже 3 года учиться. Разрешают за 10 месяцев квалификацию поднять, срок за счет опыта сокращают.
Пришел Юрка Максимов к нам домой. Я спал. А он принес бутылку рома «Абу Симбел», яд такой местный с негром губастым на этикетке. Его перепьешь — наутро, как будто тебя всю ночь палкой били. Пришел он со своей женой Ларисой, выпил, к разговору приступил: «Володя, может, ты за меня сходишь?» Ну, это военного человека понять надо, что для него такая ситуация дикая. Это как если бы я вам сказал: «Друг, сходи за меня в атаку! А я за тебя как-нибудь потом схожу».
А он с женой пришел, по-семейному. И моя сидит и смотрит на них, не верит. «Ладно, говорю, схожу. Только ты мне скажи, ты боишься?» «Ну…», — заерзал весь, в пол смотрит. Я встал и вышел из комнаты и жена за мной. Разговор окончен. А они все сидят, не знают, что дальше. Потом встали потихонечку, и ушли, дверь прихлопнули. Неловко получилось.
Второй поход. Молчание ягнят
И пошел я на его лодке с новым подсоветным. Пришли прямо в Хайфу на рейд. Посмотрели через перископ на город ночью — красота, все в огнях, празднично. До центра города километров десять. По набережной поток машин идет. На разгрузке у терминала стоят четыре огромных танкера. Ну, куда тут стрелять в гражданских иностранцев? Значит, надо мины ставить. А мины ставить мы должны только по личному приказу президента Садата.
