– Но, Уильям…
– Я все знаю, дорогая. Но мы ничего не можем сделать. – Его голос был по-прежнему спокойным. – Посмотрите, он уже почти проехал эти повороты. Сидите спокойно.
Я никак не могла заставить себя не дрожать:
– Это… это вас совершенно не трогает, правда?
Его глаза были серьезными и ласковыми:
– А вас? Действительно это так важно для вас?
Я ничего не ответила. Спускающаяся машина преодолела последний поворот, и ее фары осветили мост. На нем, как и всюду близ реки, лежала пелена тумана.
– Простите, Линда, – мягко сказал Блейк.
Машина ехала по мосту, пробиваясь сквозь туман. Потом она остановилась и с жалобным скрипом тормозов повернула на шоссе. Уильям взялся за руль, наш «даймлер» въехал на мост и быстро пересек его, разбивая туман светом фар, словно бульдозер.
На одну секунду, прежде чем скалы встали у нас на пути, я подняла глаза и увидела силуэт замка Вальми на темном фоне безлунной весенней ночи, с ярко освещенными окнами. Я поняла, о чем думал Уильям. Воздушный замок, мечта Золушки – сказка, прочитанная на ночь. «Пиры при свете факелов! Веселье! Игры! И девять ждут тебя карет…»
Все это не для тебя, дорогая Линда. Тебя ждет Северный Лондон.
«Даймлер» взобрался по последнему отрезку дороги и дернулся, когда колеса скользнули по гравию. Он остановился почти вплотную к стоявшему там «кадиллаку».
Перед домом была еще одна легковая машина и какой-то фургон, но я их едва заметила. Я открыла дверцу, когда колеса еще двигались, и побежала, спотыкаясь, по главной лестнице.
В холле находился Седдон. Увидев меня, он бросился вперед и сказал: «О, мисс Мартин…», но я пробежала мимо него, словно не заметив, направляясь в длинный коридор, ведущий в библиотеку.
Дверь была полуоткрыта, и оттуда лился свет. Подбежав к двери, я почувствовала, что моя храбрость улетучивается, как вино из разбитой бутылки, и я неподвижно встала, положив руки на дверь, но не осмеливаясь ее открыть.
Из комнаты не слышалось ни звука.
Я тихонько толкнула дверь, сделала несколько шагов и остановилась. В комнате были какие-то люди, но я видела лишь двоих.
Рауль де Вальми стоял спиной к двери, глядя сверху вниз на своего отца.
На этот раз Леон де Вальми был не в инвалидном кресле. Он упал на пол. Его тело лежало неловко и казалось еще более искривленным из-за корсета, который он носил под одеждой. Голова была повернута, одной щекой он касался ковра. Лицо было гладким, без морщин и теней; оно полностью лишилось своей зловещей красоты. Сейчас оно казалось пустым и невыразительным.
С того места, где я стояла, едва можно было различить почерневшее отверстие на виске.
Я, наверное, упала бы и осталась лежать там, где стояла, если бы Уильям Блейк не подхватил меня сзади и не вытащил из этой окутанной тишиной комнаты.
