Начин де Haча: Это сверчки. Пошли домой.
Хуан-Тигр: Рожок архангела разрывает тишину. Мечом света рассекает занавес небосвода, будто это балдахин из шуршащего шелка.
Начин де Haча: Петух пропел. Это полночь.
Хуан-Тигр: Небеса разверзаются, и через трещину прорывается заледеневший огонь, пылающий лед. Какая ослепительная белизна! Луч снежно-белого небесного. света вонзается в меня, проникает до мозга костей! Дон Синсерато входит в рай. Садится за стол рядом с Богом. В углу стола лежит колода карт, чтобы Господь мог играть с ним после обеда. Крошки с их трапезы, ледяные искры, бриллиантовые камешки летят в мое сердце, пробивают его насквозь – теперь оно у меня как решето. И через эти дырочки вытекает вся моя нечистая кровь… Смотри, Энграсия, смотри… Эрминия, любовь моя, иди сюда…
Начин де Нача (тащит Хуана-Тигра в свою лачугу): Может, мне надеть на тебя смирительную рубашку или намордник, чтобы ты больше не лаял?
Хуан-Тигр (оглушительно хохоча): Ха-ха-ха!
Начин де Нача (как и всякий скептик, он суеверен): Тебя околдовали. Здесь, в миске, я оставил воды. Она простояла на дворе всю ночь под Иоанна Крестителя, до самого петушиного пения. Если покропить этой водой, чары исчезнут. Давай наклони башку, я полью тебе ее на затылок. Не хочешь по-хорошему, так я тебя силой заставлю.
Хуан-Тигр (на корточках, наклонив голову): Ха-ха-ха!
Начин де Haча (поливая его водой): Я буду крестить тебя. Сгинь, сгинь, Хуан-Козленок. Беги в землю египетскую. Заклинаю тебя. Пусть прочистятся твои мозги, забитые всякой ерундой. Вот скачет святой Иоанн на гнедом жеребце. Пусть бежит девчонка прочь – Дева нам должна помочь!
Хуан-Тигр (теперь он уже на ногах; у него обычный, спокойный вид): Ты кончил?
Начин де Нача: Ты чувствуешь, что стал совсем другим человеком? Чувствуешь? Видишь, что значит заговоренная вода?
Хуан-Тигр: Да нет, я чувствовал себя другим человеком раньше – до того, как ты меня перекрестил. Хорошенькое ты дал мне имя: Хуан-Козленок.
Начин де Haча: Нет, это не ты Хуан-Козленок – так зовут Нуберу.[38]
Хуан-Тигр (пытаясьулыбнуться и пошутить): Мне все равно, как меня ни назови – хоть Хуаном-Козленком, хоть Хуаном-Буйволом, хоть Хуаном-Бегемотом. Ты же видишь, что я изменился. Но я не понимаю, что это со мной было: то ли мне отпустили грехи, то ли меня отпели. Я видел небо через щелочку, и меня будто вывернули наизнанку. Молния откровения рассекла меня пополам. Крысы, визжа, бегут из горящего дома – так и те мои крики, которые ты сейчас слышал, они были как тараканы, выползавшие из моей, уже просветлевшей, души. Я знаю, что мне теперь делать.
Начин де Нача: А мне можно узнать?
Хуан-Тигр: Почему бы и нет? Как только забрезжит заря, я вернусь домой. И там я сяду и буду сидеть, дожидаясь, когда ко мне вернется моя жена. Она обязательНачин де Нача: Поздравляю тебя, дружище. Поздравляю тебя и с днем твоего ангела, и еще с тем, что в своем саду ты посеял семена забвения. Теперь тебя уже не волнует, что ты пьешь из ручья, откуда пьют все остальные, и что твоя свеча освещает две спальни, и что ты ешь объедки… Ну и прекрасно. А я-то думал, что тебя выкормила волчица. Но я ошибся. Ну-ка, львиное сердце, скажи мне, кто сделал тебя ослиным?
Хуан-Тигр: Я знаю, что мне теперь делать. А сейчас давай ложиться.
Так протекала жизнь Эрминии
Увидев перед собой Эрминию, Веспасиано сразу как-то сник, хотя именно сейчас как никогда ему нужно было проявить твердость.
– Садись, – сказал он. – Поезд так трясет, что ты можешь упасть.
– Да я и так уже пала, я и так навсегда себя погубила.
– Пока еще нет. А если ты себя погубишь, то будешь сама в этом виновата: значит, тебе так хочется.
– Нет, не потому, что мне так хочется, а потому, что такова моя воля.
– Не понимаю я этих тонкостей: какая тут разница?
– А тебе и незачем понимать. Сейчас не время рассуждать. Я тебе уже говорила, что это для меня как кораблекрушение.
– Хорошенькое дело! Из-за того что ты вздумала себя погубить, тебе хочется погубить и меня заодно! Ну уж нет! Я и сам, на свой страх и риск, как-нибудь с этим управлюсь – это уж то ли как Богу, то ли как черту будет угодно. Я сам соображу, что мне делать, чтобы не утонуть в этом житейском море. Но вот мимо проплываешь ты. Тебе взбрело в голову, будто ты тонешь. И вот, вцепившись в меня, ты начинаешь меня колотить! Так что же, нам теперь обоим идти ко дну? Ну послушай, глупышка, с какой стати ты вздумала тонуть и тем более топить меня? Подумай как следует, пока еще есть время.
