Больше всего его привлекали логические задачи и точные науки. Поэтому он выбрал Калтех1 и с успехом закончил его в 2010 году по специальности «Робототехника и программирование».
В тот вечер, когда это случилось впервые, он рыбачил.
Джонни часто уезжал один на природу, чтобы посидеть в тишине. Для него тишина значила гораздо больше, чем для других. Это была одна из причин, из-за которой он предпочел программирование. Он не мог слышать, как машина думает. Десятки голосов постоянно жужжали вокруг него. Он научился пропускать их мимо, не пытаясь осмысливать, еще в детстве, как другие не различают шума толпы или не обращают внимания на заурядную беседу за соседним столиком в ресторане. Но мысли более назойливы, поскольку абсолютно откровенны и окрашены эмоциями, и люди не прятали самые яркие из них, не знали, что их нужно от кого-то прятать, не знали, что он их слышит.
Он удобно устроился на куче сухой травы, которая лежала в большом количестве возле озера, смотрел на воду и думал, что Сьюзи очень хочет за него выйти замуж и что нужно убедить ее отказаться от этой затеи, инициатором которой являлась ее мама; он, конечно же, ей очень нравился во всех отношениях. Все это уже вышло за пределы зоны его комфорта. Она хорошая девушка, но брак совершенно не входил в его планы — ни с ней, ни с кем-либо еще.
В какой-то момент он почувствовал, что что-то не так. Ощущение было, словно ему перед глазами поставили здоровенную фотографию того, что он видел секунду назад. Ничего не изменилось, вот только легкий «фон», издаваемый местной фауной, всякие примитивные мысли-желания (есть спать, прятаться) исчезли. Да, и волны. Волны на воде застыли. Как будто он смотрел фильм, и его поставили на «паузу». Джонни попытался пошевелиться, но ничего не вышло. Он чувствовал совершенно неуместное ледяное спокойствие, и только мозг хаотично пытался понять, что происходит. Ему вдруг стало казаться, что он заперт в стеклянном ящике и что нужно непременно разбить стекло с неподвижной картинкой, чтобы освободиться, вернуться назад — туда, где все живое, туда, где время продолжает свое течение… Изо всех сил он потянулся, надавил — почувствовал, что преграда поддается, надавил сильнее — так сильно, как только был способен, и неподвижная картинка внезапно пропала, напоследок словно хрустнув, а на смену ей пришел тусклый свет звезд, которые мерцали в темнеющем небе. Гиффет понял, что больше не сидит на куче сухой травы. Угол обзора не позволял увидеть ничего, кроме звездного неба, но он каким-то образом почувствовал, что висит в воздухе на приличной высоте. И продолжает подниматься. Он по-прежнему не мог пошевелиться и был ненормально спокоен, словно ничего необычного с ним не происходило. Он поднимался все выше и выше, а его мозг пытался восстановить логику произошедшего. Гиффет чувствовал себя так, словно кто-то полностью отключил ему все внешние рецепторы — тепловые и осязающие, заблокировал обоняние и глаза, нарушил процесс передачи сигналов от мозга в мышцы и даже во внутренние органы, поскольку его организм совершенно не реагировал на опасность.
Очень вероятно, что раз он смог восстановить способность видеть, у него получится вернуть себе подвижность.
Джонни стал пытаться пошевелить пальцами рук, и у него уже начало получаться, когда он вдруг вспомнил своего жука-рогача. У всех в детстве был свой здоровенный жук. Его ловили, сажали в коробку и долго таскали в кармане, пока жук не сбегал или не подыхал, забытый, от голода и недостатка кислорода.
Он вспомнил, что когда увидел этого страшилу на земле, то решил, что жук издох. Гиффет аккуратно подобрал его двумя пальцами и хотел разглядеть поближе, но тут насекомое внезапно зашевелило лапками и усами. От неожиданности Джонни выронил его и потом долго преследовал, пытаясь запихнуть в консервную банку, орудуя веточкой.
Сейчас на месте жука был он. И если начать махать лапками, можно испугать тех, кто его тянет вверх, и тогда они его выронят. И он разобьется в лепешку.
Поэтому Гиффет притих и решил занять выжидающую позицию.
Это оказалось не так просто. После прохождения какого-то порога высоты начался ветер. Он резал глаза и был довольно прохладным, отчего у пленника начали коченеть руки и ноги. Он по—прежнему реагировал на все совершенно равнодушно, однако чувствовал, что постепенно нарастает беспокойство. Видимо, его тело не оставляло попыток сбросить невидимые оковы, постепенно высвобождая все больше адреналина в кровь.
