— Что ж, теперь. Этот, этот, и вот этот никуда не годятся. Они пробиты.
В четвертом виднелась большая вмятина, изогнутая в форме пули.
— Этот, похоже, обладает эффектом на уровне пуленепробиваемого текстиля. Почерк же весьма неплох.
— Аа, — застонала Казами перед стеной, и поднесла руку ко лбу. — Но я ведь получила средний уровень в каллиграфии.
— Этот, с курсивом, оказался прочнее. Он лишь согнулся.
— О! Это я! Вот этот мой!
Ооширо прервался от набора записей на лэптопе и радостно поднял большой палец.
Саяма его проигнорировал. Он подобрал последний листок бумаги и нахмурился.
— Вот этот превосходен. Он не изогнулся, и на нем нет ни царапины.
Он показал его всем.
— Но что это за почерк? Он выглядит словно предсмертные муки дождевого червя, страдающего спазмами кишечника. Кто написал это проклятие?
— Это был я, придурок конченый! Ты что, нарываешься?!
Вперед шагнул Изумо, и плечи у всех позади него поникли.
— Так и знали, — произнесли они в унисон.
— Что это такое было?! — вскричал он.
— Всё нормально, всё нормально, — сказала Казами, похлопав его по плечу. Она вздохнула и добавила. — Я не могу поверить, что мой средний уровень каллиграфии проиграл этим червям…
— Эй. Ты меня утешаешь или жалуешься? Определись как-то.
— Похоже, более важен образ, который дает тебе письмо, а не техническая форма символов. Вместо аккуратного почерка, чтобы японец мог его прочесть, нам нужно написать так, чтобы его смог понять каждый … Письмо, напоминающее рисунок может оказаться в этом мире более эффективным. Вот, лови, — Саяма бросил листок Изумо. — Теперь, Изумо. Собери все письменные принадлежности тут и напиши это на всех объектах, каких успеешь. Напиши его на снаряжении, на нашей бумаге, камнях на земле, и палочках, что сможешь отыскать. Укрепи все, чем мы можем воспользоваться.
Саяма кивнул.
— Значит, письменная информация в этом Концептуальном Пространстве наделена силой …
Он зашагал вперед. Он добрался до Ооширо, стоящего с лэптопом под мышкой.
— Старик.
— Хм? Что там?
— Ты бы не мог передать мне все винчестеры этого компьютера, чтобы использовать их в качестве взрывчатки?
— Что?! О ч-чем ты говоришь?! Взрывчатка?! К-какое письмо сделает его взрывоопасным?!
— Заткнись, древний отаку. Отвечай честно на вопрос. …Как много дискового пространства компьютера забито играми 18+?
— Т-тридцать гигов, наверное?
— Тридцать?..
— П-пятдесять… Н-нет, я думаю, может быть и 120.
— Ты полностью прошел все эти игры под своим реальным именем?
— К-конечно же нет. У меня нет времени на…
— Эй! Кто-нибудь, подойдите и замучайте этого болезненного старика!
— Прошел! У меня есть время! У меня предостаточно времени! Кроме той, над которой я сейчас работаю, я прошел их все самостоятельно!
— Вот как. Это, скорее всего, наделит эту бомбу мирского желания разрушительной силой ядерной бомбы. Очень хорошо.
Саяма кивнул, отступил на шаг, и бросил взгляд на молчаливую шеренгу людей.
— Прошу, поймите. Он всего лишь жертва современной Японии.
Услышав это, сначала мужчины, а затем и все остальные сформировали очередь и постучали Ооширо по плечу один за другим.
— П-подобное утешение сделает мне только больнее!
— Тебе не о чем беспокоится. Отныне, ты можешь нагло прыгать в мир эроса, находясь на работе. Просто повесь табличку на спине, что производишь бомбы.
— О, а ты прав!
Как только лицо Ооширо просветлело, Итару схватил его за плечо, вместо того, чтоб постучать.
— После того, как все это закончится, у нас состоится семейный совет.
●
Синдзё бежала через лес.
Позади она слышала поступь Фафнира Возрожденного, звучавшую как треск камня, и шаги марширующих сил 1-го Гира. Их продвижение сопровождалось падающими деревьями и разбитыми камнями.
Преследуемая разрушительным грохотом, Синдзё сопровождала раненых сотрудников UCAT.
Согнанная с остатков базы Фафниром Возрожденным и разделенная от Изумо и Казами, Синдзё встретилась с этими людьми.
Они сказали, что принадлежат к команде возвращения Грама. Они сказали, что подкрепления все нет, но они всё равно продолжат двигаться вперед.
И теперь их нагоняет этот белый механический дракон.
