Пока Ооширо говорил, Зигфрид закрыл глаза.
— Ооширо Итару, ты очень привередлив к фамилии Саяма. От Дианы я узнал причину.
— Тогда ты должен понимать, почему я ненавижу этого юнца. Я даже видеть его не хочу. Фамилия "Саяма", которую я знаю, совсем на него не похожа. Она не принадлежит какому-то невежественному пацану, которого все защищают.
— Итару-сама.
Тело Итару расслабилось, когда Sf позвала его сзади.
Он обернулся, как раз когда Sf нагнулась.
Sf вновь молча поправила его тапок.
Итару встал, но его правая нога задрожала и едва не подкосилась.
Sf подхватила его сбоку и молча поддержала.
— Возьмите, — произнесла она, схватив его металлическую трость.
Итару на нее оперся.
Он выпрямил спину и кивнул в сторону Зигфрида.
— Но… если Путь Левиафана продолжится, мои товарищи примут участие?
— Да, Диана, выжившие из Департамента Национальной Безопасности, и выжившие из оригинального UCAT вмешаются. Мистер Зонбург, Ваш друг всё еще жив.
— Мне сообщили то же самое по телефону. Ты подразумеваешь Сандерсона, не так ли? — Зигфрид нахмурился. — Какая жалость, что этот янки всё еще жив. Он, вроде как, в течение года должен прибыть сюда со своей правнучкой.
Заявление Зигфрида усилило ухмылку на лице Итару.
Чтобы скрыть свои глаза, он поправил темные очки и поклонился, стоя на краю долины, созданной книжными полками Библиотеки Кинугасы.
— Смотрите на это, как на неудачное воссоединение класса, Мистер Зонбург.
Увидев его действия и услышав его слова, Sf c опозданием поклонилась. Итару медленно выдал последнее заявление:
— Это еще один способ смотреть на наш Путь Левиафана.
●
Саяма и Синдзё потягивали напитки на Станции Окутама на закате.
Деревянного строение станции покрывал бетонный пол. Они сидели на деревянной скамейке у стены рядом с входом.
Чтобы сюда добраться, им нужно было сесть на автобус UCAT до входа в ИАИ, и затем на еще один оттуда. Поезд Саямы прибывал через 20 минут, поэтому у них оставалось достаточно времени для беседы.
Ещё стоял день, но из-за весенних каникул зал ожидания практически опустел. Синдзё прислушивалась к звукам машин и автобусов вдалеке, глядя на напиток в ее руках.
Она никогда раньше не пробовала лимонную газировку. Она подумала, что вкус был менее выразительным, чем у газировки в UCAT.
Она вздохнула и глянула на Саяму, сидящего рядом с ней. Он давал минералку Баку, сидевшему на его плече, хотя только что закончил набирать номер на мобильном, полученном от UCAT.
…Он из тех людей, кто не может сидеть без дела?
Собственный вопрос Синдзё вызвал на ее губах горькую улыбку. Она подыскивала, что бы сказать.
— Э-э, что ты думаешь о том, что нам только что рассказали? О том, что священный меч Грам неожиданно сегодня перевозят.
Саяма отвернулся от Баку.
— Ну, — он кивнул и посадил зверька на бутылку рядом с ним. — Это действительно внезапно. Сообщение пришло, едва мы покинули UCAT, но я полагаю, всё начинается, когда начинается.
— Что ты будешь делать, Саяма-кун? Ты примешь участие в Пути Левиафана?
— Ты примешь, не так ли? Ты хочешь преследовать этого Синдзё из Департамента Национальной Безопасности, которого упомянул Фасольт.
— Да. Но я говорю о тебе, Саяма-кун, а не о себе.
— Вот как, — негромко начал Саяма. — В данный момент, думаю, я склоняюсь к тому, чтобы не принимать участие.
— Правда?
Она наклонила голову, и Саяма кивнул.
— Да, правда. В итоге я так и не нашел для себя ответ. И теперь, время пришло. Это будто отправиться на экзамен, толком не подготовившись. Проблема в том, что я предпочел бы отступить, вместо того, чтобы получить на этом экзамене плохие оценки.
— Когда ты говоришь, что не нашел для себя ответа, ты подразумеваешь связь с фамилией Саяма, предписывающей роль злодея?
Услышав это, Саяма слегка удивился. Но он тут же взял себя в руки и медленно кивнул.
— Быть тем, кого все ненавидят — это непростая вещь. И… что группа рыцаря вчера, что Фасольт сегодня действовали, подготовившись заранее. Оба раза я достиг неплохих результатов, но я не дотягивал до них там, где это действительно важно, — он вздохнул. — Возьми, например, Фасольта. Он желает продолжения мира. Это требует компромисса и действий, которые могут расценить как предательство. Но он готов через это пройти, несмотря ни на что. Почему так?
