— Принцесса, Ваше превосходное воспитание заставляет Вас размышлять о вещах в таком замечательном свете.
— А как насчет этого? Мог бы кто-нибудь, вроде него, использовать священный меч Грам, что вы сотворили? Мог бы этот священный меч, наделенный собственной волей, избрать простого человека в качестве своего господина?
Неожиданно Гутрун повернулась в том направлении, где находилось восприятие Саямы.
— Здравствуй, — произнесла она с улыбающимися глазами. Ее взор встретился прямо с ним.
Вслед за этим Саяма осознал, что произошло. Ее слова были направлены позади него в угол комнаты.
Саяма обернулся и обнаружил во тьме угла, куда не достигал свет от камина, невысокую фигуру.
Там стояла девочка. Она была низкорослой и худощавой. У неё были серые волосы и фиолетовые глаза. Она стояла позади Саямы, взирая на Гутрун. Девочка пыталась достать клетку на вершине камина.
Позади нее Гутрун произнесла с улыбкой в своем голосе.
— Где ты пряталась все это время? Не волнуйся. Я больше не буду убирать ее прочь. Раз она важна для тебя так, что ты пыталась ее спрятать и наблюдать за ней в столь поздний час, ты можешь забрать ее в свою комнату.
Эти слова вызвали на губах девочки улыбку. Гутрун издала вздох, в котором не звучало и намека на несогласие.
— Тебе следует его отблагодарить. Хорошо, Найн?
Это было имя девочки.
Едва Саяма услышал это короткое имя, он пробудился от прошлого, словно проснувшись ото сна.
●
Когда он пришел в себя после прошлого, он обнаружил, что находится, как и прежде, в Библиотеке Кинугасы.
Однако кое-что изменилось: Зигфрид проснулся. Он поднялся со своего стула и произнес:
— Баку показывал Вам прошлое?
— Вы можете определить?
— Мы в свое время использовали тот же метод. Вы можете увидеть многое, всего за пару секунд.
Саяма проверил часы и обнаружил, что было 2:03. Как Зифгрид и говорил, прошло всего пару минут.
Зигфрид вытащил упаковку растворимого кофе из небольшого холодильника, установленного под стойкой. Он также взял из-под стойки два бумажных стаканчика.
Саяма наблюдал, как Зигфрид подхватил чайник из пузатой печки.
— Мне казалось, немцы придирчивы в своем выборе кофе.
— Кто-то может придираться к качеству, а кто-то — к количеству. И я не настолько невоспитанный, что буду настаивать на наивысшем качестве в месте, предназначенном для книг. — Затем он указал на несколько документов и книг в твердом переплете, расположенных на стойке. — Я рад, что Вы здесь. Прибираясь в каморке, я нашел это. Взгляните на вершину.
— ?
Саяма подошел к стойке, и в то же время кофейный аромат ударил ему в нос.
Поместив свой пакет из магазина на стойку, он заметил фотографию, лежащую на горе документов и книг.
То оказалась большая черно-белая фотография в деревянной рамке. Она была старой, запятнанной, и угол сморщился из-за расширения. Левая сторона, скорее всего, находилась слишком много на свету, потому что она выглядела так, словно ее покрывал белый туман.
— Она чересчур поблекла, чтобы что-либо разглядеть…
— Похоже, она уже была в таком состоянии, когда мой предшественник ее обнаружил.
— В таком случае, уже слишком поздно. …Это памятная фотография, сделанная где-то в горах?
Местоположением являлась какая-то гора. На фоне также виднелось небо, с лесом и степью немного ниже.
На сохранившейся половине фотографии просматривались около десяти человек. Некоторые оделись в военную униформу, другие носили самуэ[3] буддийских монахов, прочие были в альпинистском снаряжении. Среди группы людей находилось несколько женщин.
Зигфрид поставил на стойку чашку для Саямы.
— Это времен Департамента Национальной Безопасности. После фотосъемки мы дискутировали, кто из нас больше всех походит на злодея. Позже ее оставили здесь в качестве украшения, ибо иначе это место выглядело бы слишком мрачно, но я и помыслить не мог, что она все еще находилась тут.
— И кого, в конечном счете, посчитали наиболее похожим на злодея?
— Мне запрещено раскрывать эту информацию по условиям Пути Левиафана.
— Выходит, Вы не хотите рассказывать мне, — со вздохом произнес Саяма.
Но в то же время он почувствовал в левой стороне груди внезапный трепет. Он поднес туда правую руку и задумался о причине.
