– Не надо заклятия, – пропела, проговорила она. – Мы не виноваты. Они сами.
Я увидела, как сверкнул на солнце кончик ее хвоста, сворачиваясь золотистыми кольцами и снова уходя на глубину. Сглотнула. Странное зрелище. Хочется увидеть еще раз и одновременно отвернуться.
Может, и правду говорила. В русалок, пьющих кровь, я не верила. В Хрониках инквизиции они всегда стояли в разделе «слухи» и под знаком вопроса, который лично накарябал шеф. Старейший, у кого я когда-то училась, вообще утверждал, что их не существует, хотя и из башни своей даже к колодцу не вылезал, не то что к проточной воде.
– Сами? – переспросила я. Я жалела, что меня никто не видит щас рядом с ней. А ведь считают, что русалки не существуют, да и говорить не умеют и с людьми не общаются… а тут болтаю запросто. Старейший бы от зависти удавился.
– Да, сами. Мы им говорили, чтобы не ходили дальше, что опасно там, что не нужно преследовать нас. Но никто не слушает. И когда становятся холодными они, и вода приносит их к нам снова, просим прощения мы. Что не удержали. Кладем лилии им на плечи и относим к берегу. Жаль нам, но ничего не можем сделать мы.
Хоть по легендам русалки это бывшие люди, утопленницы, но когда смотришь на них вблизи, понимаешь, что это такая же чушь, как и примета, что у встретившего лешего отрастает хвост. Отдельный народ и вполне разумный.
– Кто это делает?
Она вполне по-человечески замялась.
– Страж.
– Страж? – снова повторила за ней я.
У воды, в нескольких шагах от нас, что-то плеснуло. Озерная вода вдруг показалась мне мутной и зыбкой, как тонкая масляная пленка, сквозь которую на поверхность стремится прорваться что-то злое и нехорошее. Тянуло отползти от берега подальше. Жутковато становилось, и мертвенным холодом тянуло от озера, как из склепа. Я некстати вспомнила Ладислава… снова захотелось в его уютный новый склеп, взамен сожженного, с небольшим винным погребком и дорогой обстановочкой, некоторые вещи даже в доме аристократов в Сардаре были роскошью, я в этом уже стала разбираться. Смотреть, как он скалит клыки, рассказывая очередную байку из послесмертия, и знать, что сегодня беспокоиться не придется. Молния не бьет в одно место дважды. В смысле одна зловредная нечисть здесь уже имелась, а значит можно спать спокойно.
Мысли о знакомом вампире малость прогнали суеверный ужас. Ну вода, ну русалка… ничего особенного, а вообще у меня почти самая обычная работка.
Я медленно поднялась на ноги и пошла в сторону плеска, чтобы посмотреть. Не знаю, что меня потянуло, наверно моя дурная голова. Русалка вдруг запищала, надрывно и неразборчиво, но обращаясь явно не ко мне. Я приготовилась…
Щупальце обвило мою ногу и я довольно резко приложилась о каменистый берег. Из меня будто весь воздух вышибли, и уже танцующая на пальцах магия огненной струей ушла куда-то в небо. Пупырчатое щупальце в несколько человеческих ростов длиной это не то, что ожидаешь от довольно мирного на вид озера. И мне было совсем не интересно, какого размера сама тварюка, если у нее такие нехилые отростки.
Меня подняло в воздух и приложило еще раз, а потом потянуло в воду. Нормальный человек бы уже давно перестал сопротивляться или потерял сознание, но я вцепившись одной рукой в кусты, второй нашаривала серебряный кинжал. Ну где же ты, сволочь… почему все мои вещи теряются, как раз тогда, когда они нужны?
Если не повезет, мне это не разгадать и до самой моей смерти. Которая похоже скоро наступит. Кусты уже начало потихоньку выворачивать с корнем, а мои кости трещать от напряжения. Тянула тварь неслабо.
– Прекратить! – заорал кто-то. Кажется, я успела узнать голос старосты, а потом кусты все-таки не выдержали и меня потащило на глубину.
Я никогда не доверяла глубокой воде. Мне всегда было неуютно рядом с ней, даже если я плыву на надежном корабле и меня не пытается утопить осьминог-переросток. Никогда не знаешь, что ожидать от чего-то такого большого и своевольного.
Я не могла даже сконцентрироваться, чтобы начать колдовать, сгустки чистой силы уходили непонятно куда, но по монстру не попадали. Меня мотало по всему озеру, вода забивалась в нос, уши, рот, и казалось в мире уже не существует ничего кроме этой тяжелой давящей темноты.
