Хроника великого джута - страница 23
Бежавший за рубеж бывший секретарь Сталина Бажанов позднее делился своими сведениями:
«Может быть, потому Екатеринбург продолжает носить имя Свердлова, что в этом городе была перебита царская семья в июле 1918 года и что доля ответственности за это убийство легла на Якова Свердлова, официального главу советской власти, который, по поручению Ленина, хитро устранившись от формальной ответственности, известил местные уральские большевистские власти, что передает вопрос об участи царской семьи на их решение».[59]
По-разному относились современники к этой правде о расстреле.
Патриарх Московский и всея Руси Тихон во время проповеди сказал:
«А вот мы, к скорби и к стыду нашему, дожили до того времени, когда явное нарушение заповедей Божиих уже не только не признается грехом, но и оправдывается как законное. Так, на днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович… Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его… Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточат в тюрьму, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что и к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: «Блаженны слышащие Слово Божие и хранящие его».[60]
Н.И. Бухарин с издевкой писал в «Злых заметках» о казненных детях царя, «…которые в свое время были немного перестреляны, отжили за ненадобностью свой век».[61]
В.В. Маяковский, осмотрев подвал в Ипатьевском доме, написал такие стихи (до 1956 года их не печатали):
Уж на что «талантливейший поэт нашей эпохи» (по известному определению знатока словесности И.В. Сталина) все время шагал левой, но и он что-то смутно понял в Ипатьевском застенке – и потому сбился с ноги и шагнул правой…
Казалось бы, все благополучно обернулось для Филиппа Исаевича Голощекина и его подручных. Ан нет!
«19 июля, утром, в саду Коммунистического клуба компания Ермакова вела между собой беседу самого откровенного характера. Скрываться было не перед кем и стесняться некого. Перечисляли, кто был убит, отмечали, что в поясах костюмов были зашиты драгоценности, высказывали мнение, что у мертвых «красоты» не видать. Кто-то поинтересовался: «Как были одеты убитые?» Партии ответил: «Они были все в штанах». «Второй день приходится возиться, – сокрушался Костоуров, – вчера хоронили, сегодня перезахоранивали», – писал М.К. Дитерихс в книге «Убийство царской семьи и членов дома Романовых» (Владивосток, 1922) .[62]
Оказывается, еще пришлось похлопотать. Приведем выдержку из статьи И. Непеина:
«Петр Захарович Ермаков, верхнеисетский военный комиссар, был привлечен не для расстрела, а для уничтожения трупов. Это мог сделать только человек, хорошо знающий чащобы в окрестностях города, Юровский их не знал, а вот Ермаков знал и указал такое место: недалеко от деревни Коптяки, в глухом урочище Четырех братьев, к западу от дорога был старый заброшенный рудник с одной-единственной открытой шахтой. С 17 по 19 июля движение по коптяковской дороге было прекращено.
17 июля в аптекарский магазин «Русское общество» в Екатеринбурге явился служащий комиссариата снабжения и от имени областного комиссара Войкова потребовал от управляющего «без задержек и отговорок» выдать пять пудов серной кислоты. В эти же дни к оцепленному руднику привезли 10-11 пудов бензина».[63]
Обратим внимание еще на одну фигуру. Петр Лазаревич Войков (Пинхус Лазаревич Вайнер) был одним из тех, кто вместе с Лениным проехал в 1917 году в «запломбированном» вагоне из Швейцарии в Россию через территорию кайзеровской Германии. Впоследствии в течение трех лет советский полпред в Варшаве. Убит в 1927 году молодым русским эмигрантом Борисом Ковердой. Войков был немаловажным участником екатеринбургской бойни – организовал уничтожение трупов серной кислотой. Любопытные подробности о нем сообщил член Уральского исполкома, бывший австрийский военнопленный И.П. Мейер: «…Когда мы вошли (в подвал), Войков был занят обследованием расстрелянных, не остался ли кто-нибудь еще жив. Он поворачивал каждого на спину. У царицы он взял золотые браслеты, которые она носила до конца…» Мародер? Или сложил драгоценности в общую кучу «бриллиантов», которых набралось с «полпуда» и которые в 1919 году Юровский, как он пишет, отвез в Москву? Кто знает… В 1927 году в Варшаве у Войкова на пальце переливался красным рубиновый перстень, снятый, по его признанию, с одной из жертв. Между тем следствие обнаружило на дне шахты, куда были сброшены останки убитых, среди другого, чей-то обрезанный палец. Не с этого ли пальца был снят перстень?.. Кстати, и чекист Юровский, сын екатеринбургского ювелира, как говорили, «выбился» в коменданты Ипатьевского дома, привлеченный царскими драгоценностями…
