Часть населения ушла в Сибкрай, а оставшиеся застигнуты голодом и вымирают. В Павлодарском районе осталось меньше половины того населения, которое насчитывалось еще летом 1931 г. Так, например, опустели поселок Подпуск и Черное… Не существует более аул № 1. В Жалыбаевском ауле Бескарагайского района, насчитывавшем более 300 дворов, осталась лишь администрация аулсовета…
Мы не хотим указывать, какие конкретные меры помощи должны быть приняты. Наша цель – приподнять уголок завесы, скрывающей ужасы…
Политические ссыльные: В. Иогансен, О. Селихова, П. Семинин-Ткаченко, Ю. Подбельский, А. Флегонтов».[311]
Председателю ВЦИКа М.И. Калинину (10 февраля 1932 года):
«Все население, проживающее в Казахстане, умирает от голода, в некоторых местах гибель народа – целыми аулами, например: аулсоветов №№ 9, 10, 11 и Павлодарского и Иртышского районов, а также все районы Казахстана.
В последнее время везде стала гибель, смерть населения, посев не родился, весь скот сдан государству, со стороны государства колхозников хлебом не снабжают, питаться населению нечем. В единоличном пользовании каждого хозяина и в колхозах ни одной скотины, ни лошади не имеется. Базара на рынке и вольной торговли нет, которые на местах прекратили, хлеба совсем не имеется. Служащие, работающие в местных организациях, местный актив председателей и членов сельаулов, секретари партячеек и кандидатских групп, а также работники районных организаций занимаются грабежом чужого имущества. Если только увидят у какого-либо гр-на или колхозника кусок хлеба, фунт муки и кусок мяса, то отберут и сами используют, как будто бы сдано государству, на самом деле таковые они сами проглотят. Кроме того, отберут деньги, хорошие одежды и разное другое имущество, проведут обыски, испугают население. Как полагается, в связи с этим занимаются взятками: у кого хотят, у того берут. Если какое-либо лицо не захотело дать взятки, хотя бедняки или ниже середняка, то лишают его голоса, конфискуют, и он уже является кулаком. С этой гибели, смерти, конфискацией, взятками и грабежом имущества, население идет, куда хочет просить милостыню по нищете и даже в другой край или округ. Были такие случаи: отец, мать оставляют от голода своих малолетних ребятишек, сами идут. Это объясняет, что в дальнейшем в Казахстане население существовать не может, жить очень ужасно, трудно. Кроме того, местные власти проводят на этом голодном населении кампании разных заготовок, а население из-за исполнения заготовок не может себе найти пищи ни одного куска хлеба…
Аулсовет № 4 Максимо-Горьковского района, Дуйсенбинов Нургалий».[312]
Товарищу Калинину М.И. – «Товарищеское письмо от гр-ки станицы Сарканд Лепсинского района б. Семиреченской области (Голевой) Дворниковой Мелании Харитоновны (февраль 1932 года):
«Уважаемый товарищ! Обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой объяснить мне, как женщине, следующие вопросы: почему у нас такая постановка в колхозном строительстве? Хлебная заготовка прошла очень трудно, по-моему, даже невыносимо, как, например, в мусульм. казачьем колхозе «Тарас». Весь хлеб, т. е. посевы, все обобществлены и еще накладывают на каждого по 10-15 и до 20 пудов. Где же он может взять, работая все лето в колхозе? И вот в настоящее время вся эта голодная масса движется по дорогам пешком с малыми детишками, ища себе пропитание, падая по дороге, как мухи. И от этого могут быть всякие грабежи, убийства, и уже в настоящее время эти случаи есть. На ст. Аягуз зарезали женщину за 1/2 булки хлеба. Нищих, просящих милостыню, каждый день десятками, но давать-то нечего, так как в колхозах, тоже и у рабочего, никаких излишков хлеба нет, а о жирах и говорить нечего. В колхозах паек выдается по трудодням, которым еле питается работающий, а члены семьи совершенно не удовлетворяются. От этого двигаются сотнями, тысячами за границу, не считаясь с тем, что их встречают, рубят, бьют, и кого же? – большую часть нашего брата ho классу: батрака, бедняка. По моему личному мнению, это неправильно…
О себе я могу сказать, что я крестьянка, из семьи бедняка, революционный вал прошел на моих плечах, членом партии с 1924 г… от роду мне 38 лет, и с молодых лет, вплоть до 1929 г., работала по найму: то разносчицей, то уборщицей. В 1929 г., работая уборщицей при Саркандском Нар. клубе, я нанялась посеять 1 дес. посева (тот оклад, который я получала, 23 руб., не мог меня обеспечить), и за этот посев, который дал фактически 53 п., преподнесли Комоз 92 п. сдать, признавши урожай в общей сложности 110 п. с десятины. Был составлен акт по стихии, который не подействовал, и меня, совместно с другими женщинами, гоняли по улицам из участка в участок, надевши на грудь черную доску с надписью «Враг народа, злостный несдатчик хлеба». Как член партии и сдавшая 43 п., я себя врагом народа не считаю. Кроме меня были издевательства над другими женщинами, еще же привязывали хвосты, надевали погоны, с 2-х недельными ребятишками сажали в холодные амбары, продержали по 3 суток, от чего получалось немало заболеваний. Я, как член партии, стала доказывать, что это неверно, на меня создали ложные материалы, в особенности пред. с/с Сидоров. Хоть и член партии, но сын кулака, не брат по классу и не товарищ по идее, но, как член бюро, поставил вопрос об исключении меня из рядов партии… В конце 1931 г. мне предложили сдать партбилет, на что прошу обратить Ваше внимание и восстановить меня в правах члена ВКП(б)…
