Стада баранов почти уничтожены. Из нескольких тысяч остались сотни. Молочный скот дает низкие удои (кормят одной соломой)».
Самое удивительное в этой заметке – подзаголовок «Не только восстановить, но и увеличить поголовье скота!»
Хозяйство кочевников было уже подрублено под корень, а сочинители директив продолжали понукать, разъяснять, агитировать, ставить задачи. «Действительность колхозного движения обогнала все плановые предположения: свыше 40 процентов хозяйств Казахстана объединено в колхозах. В целом это движение является вполне здоровым…» – писал 20 марта 1930 года в «Советской степи» секретарь крайкома Л. Рошаль.
Этот новый в Казахстане функционер, прибывший помогать Голощекину в проведении коллективизации, быстро развил бурную директивно-циркулярную деятельность. Вскоре Рошаль подписал постановление бюро крайкома, в котором осуждался «крайне неудовлетворительный темп ссыпки семян, иждивенческие настроения» в округах, разоренных сплошной коллективизацией. Показательны меры, которыми чиновники собирались поправить положение. Предписывалось:
– организовать соревнование между колхозниками по добровольной ссыпке скрытых запасов;
– колхозы, большинство членов которых заведомо злостно не обобществляют семена, распустить в установленном порядке как лжеколхозы;
– сократить до минимума разъезды на лошадях и т. п..[286]
По разумению Л. Рошаля (который сам, конечно, никогда не пахал, не сеял), только злостные кулаки не желают – в наступившей разрухе, неразберихе, волне судебных и карательных репрессий и приближающемся голоде – добровольно ссыпать семена. И потому новый помощник Голощекина призывал пресечь в корне «кулацко-байское вредительство» и «ни на минуту не ослаблять работу по ликвидации кулачества в районах сплошной коллективизации».[287]
Из Москвы на подмогу журналистам «Советской степи» прибыла бригада «Правды». Она побывала в Илийском районе, считавшемся районом сплошной коллективизации, и выразила недоумение:
«Могла ли быть 100-процентная коллективизация в районе, где сохранился еще полукочевой образ жизни, где только что начинается процесс оседания, где население никогда не видело колхозного хозяйства? Несмотря на это, есть заверения, что коллективизация проведена на 100 процентов. Как случилось это чудо?»
Выяснилось – как обычно, с помощью грубого насилия.
«Правдисты» весьма осторожно, обтекаемыми словами описали методы обобществителей, отдав должное разве что забавному, когда беспартийный учитель Бейсембаев создал «бумажную» артель собственного имени (хотя совершенно ясно, что учитель всего-навсего добросовестно подражал вождям). Вопреки всякой логике, но не вопреки партийной дисциплине (которая, разумеется, была куда важнее логики и здравого смысла), «правдисты» пришли к неправдоподобному выводу:
«Несмотря на извращения партийной линии, идея коллективизации среди казахского населения пустила глубокие корни».[288]
Между тем «кипучая жизнь» продолжалась. В первом «Восток-кино-театре» столицы ежедневно шла кинопьеса в семи частях «Любовь в 16 лет», на которую дети до 16 лет не допускались. Возмущенные поведением папы римского, ленинградские академики Ольденбург, Ферсман и Щербацкий подали заявление в ячейку безбожников при АН о принятии их в члены «Союза воинствующих безбожников». Работница Турксиба Редькина написала грозное письмо (в газету): «В 1914 году папа римский благословил мировую войну. Теперь он готовит крестовый поход против Советского Союза… Я вношу один рубль на постройку эскадрильи «Наш ответ папе римскому».
20 мая Г. Тогжанов призвал в «Советской степи» «выбить бая с последних позиций». Извращения в коллективизации он, в частности, объяснил «архинелепыми провокационными слухами», которые с первых дней кампании ходили в степи. Приведем эти слухи, дабы яснее понять, о чем говорилось в среде казахов-кочевников, у которых идея коллективизации якобы пустила глубокие корни. Тогжанов перечислил бродившие тогда «хабарчики»:
– будут обобществляться жены и дети колхозников;
– колхозы всех женщин будут распределять между мужчинами;
