— Мы вышли из Пилиплокских ворот,— заметила Лилэйв.— Отсюда ближе всего до представительства Понтифика.
Путь оказался недолгим, но ошеломляющим: вокруг, в каждом уголке, таились новые чудеса. На одном из великолепных бульваров Иньянна обратила внимание на поток яркого сияния, льющийся прямо из мостовой. Лилэйв объяснила, что это начинается Хрустальный Бульвар, сияющий днем и ночью, когда освещается фонарями. С другой улицы она увидела то, что могло быть только дворцом герцога Ни-мои: в восточной части города, где Зимр резко поворачивает к югу, башня казалась копьем, стеклянным и каменным одновременно, покоящимся на многочисленных колоннах, огромная даже на таком большом расстоянии, окруженная парком, словно настоящие ковром зелени. Еще один поворот, и перед девушками возникло нечто похожее на распущенную стеклянно-хрустальную паутину неведомого насекомого, подвешенную над необъятно широкой аллеей. "Паутинная Галерея,— хмыкнула Лилэйв.— Тут товары по карману только богачам. Может, и ты когда-нибудь будешь сорить роалами в здешних лавках… Вот и пришли — Прогулочная Родамаунтская. Сейчас разузнаем о твоем наследстве".
Улица круто заворачивала к безликим башням одинаковой высоты, а потом — в противоположную сторону к невысоким, зато массивным зданиям, очевидно, правительственным учреждениям. Иньянна была подавлена сложнейшим комплексом контор и могла бы несколько часов в смущении бродить снаружи, но Лилэйв, относившаяся к правительству без чрезмерного трепета, быстро расспросила прохожих и повела Иньянну внутрь по коридорам, почти не уступавшим запутанностью Лабиринту Большого Базара; в конце концов Иньянна обнаружила, что сидит в большом ярко освещенном зале и следит за мелькающими на световом табло именами. Через полчаса появилось и ее имя.
— Там Бюро по наследству? — спросила, когда они входили.
— Нет,— буркнула Лилэйв.— Это прокторы. Если кто и сумеет тебе помочь, то только они.
Хьерт с угрюмым обрюзгшим лицом и выпученными, как у всех его соплеменников, глазами, попросил изложить суть дела, и Иньянна, поколебавшись, многоречиво изложила свою историю: чиновники из Ни-мои, наследство, двадцать роалов.
Хьерт по мере ее рассказа облокотился на стол, принялся тереть щеки и, смущая Иньянну, вращать своими огромными шарообразными глазами. Когда Иньянна закончила, он взял расписку и задумчиво пробежался толстыми пальцами по гребню, печати Понтифика. Потом мрачно сказал:
— Вы уже девятнадцатая наследница Ниссиморн Проспект, приехавшая за этот год в Ни-мою. И боюсь, будет еще больше. Гораздо больше.
— Девятнадцатая?
— По нашим сведениям. Но некоторые могли и не решиться надоедать прокторам рассказом о мошенниках.
— Мошенники? — повторила Иньянна.— Но как? Показывали документы, генеалогическое древо, бумаги с моим именем. Неужели они проделали такой путь от Ни-мои до Велатхуса, чтобы только выманить у меня двадцать роалов?
— Почему же только у вас? — отозвался хьерт.— Скорее всего, в Велатхусе обнаружатся еще трое-четверо наследников Ниссиморн Проспект, да пятеро в Нарабале, семеро в Тил-омоне и десяток в Пидрайде — создать генеалогическое древо и подделать документы труда не составит. Двадцать роалов от одного тридцать от другого — приятное времяпрепровождение, коли вы не живете на одном месте.
— Но ведь это незаконно!
— Разумеется,— согласился хьерт.
— И Король Снов…
— Накажет их, можете быть уверены, правда, не сильно, да и мы наложим штраф, когда арестуем. Кстати, вы нам окажете огромную помощь, если составите их описание.
— А мои двадцать роалов?
Хьерт пожал плечами.
— Значит, нет надежды их вернуть?
— Никакой.
— Но я теряю все.
— От имени Понтифика приношу самые искренние соболезнования. И это было все.
Выйдя, Иньянна резко бросила Лилэйв:
— Покажи мне Ниссиморн Проспект.
— Но ты убедилась…
— Что он не мой? Конечно. Но я хочу его увидеть. Я хочу знать, что мне продали за двадцать роалов.
— Зачем тебе это?
— Пожалуйста,— настаивала Иньянна.
— Хорошо, идем,— согласилась Лилэйв.
Они снова сели во флотер, как вчера на пристани, и Лилэйв набрала маршрут. Широко раскрытыми глазами Иньянна смотрела вокруг, пока маленький экипаж нес их по величественной Ни-мое. В теплом полуденном солнце все казалось омытым светом, и город пылал, но не холодной красотой хрустального Дэлорна, а трепещущим, чувственным великолепием, отражающимся от каждой омытой белизной стены и улицы.
