— В пустыню?
— Если придется.
— Что ж, пустыню посещают довольно часто,— усмехнулась Колатор Ласгия.— Только лучше выбросьте эту затею из головы.
— Спасибо, но нет.
— Хорошо. Мы пойдем куда-нибудь?
Выходя из прохладного сада на душную улицу, Деккерет ощутил что-то вроде шока — настолько резким оказался контраст между жарой и прохладой.
Но быстро усевшись во флотер, они скоро очутились в другом саду. Здесь не было погодной установки, но был бассейн, и, сбросив одежду, женщина устремилась в его прохладу.
Потом они лежали в объятиях на постели травы, и он падал куда-то в глубину, а когда снова выбрался наружу, солнце уже висело в небе.
Он повернулся к женщине и, вспомнив ее вчерашние слова, спросил:
—Расскажи мне об этой посещаемой пустыне. Там что являются духи?
—Не смейся.
—Хорошо. Но все-таки?
—Там в сны вторгаются призраки и похищают их. Похищают душу радости, оставляя только страх. Днем они поют, завлекая, и уводят с пути своей музыкой.
— И в это верят?
— За столько лет многие, кто вошел в пустыню, погибли.
— Хм… Крадущие сны призраки!
— Не смейся, повторила она.
— Будет о чем рассказать, когда вернусь в Замок Горы.
— Если вернешься.
— Но ты же говоришь, погибают не все?
— Да. Но только когда идут большие караваны.
— Ну, я-то пойду один.
— Ты погибнешь. — Она прижалась к нему, поцеловала в плечо. — Забудь о пустыне. Останься здесь.
— Нет.
Деккерету не верилось в рассказы о призраках. Он уже принял решение.
Бедра Колатор Ласгии прижались к его бедрам, и он забыл обо всем.
Потом они наскоро окунулись в бассейн, и она повезла его в свой дом, где угостила завтраком из фруктов и вяленой рыбы.
Внезапно, когда время уже близилось к полудню, она спросила:
—Ты должен ехать? Но почему?
— Я не могу объяснить, но это нужно мне самому.
— Хорошо. В Толигае есть один негодяй, который частенько рискует забираться в глубь Кавагского Прохода и остается в живых. То есть это он так заявляет, что углубляется в пустыню… Если набить его карманы роалами, он несомненно согласится стать проводником. Его зовут Баржазид, и если не передумаешь, я свяжусь с ним и попрошу помочь.
«Негодяй» подходило к Баржазиду в самый раз. Тщедушный коротышка в старом коричневом плаще, оборванной одежде и поношенных кожаных сандалиях. На шее болталось старинное, неудачно подобранное ожерелье из костей морского дракона. Губы тонкие, в глазах лихорадочный блеск, под солнцем пустыни кожа загорела до черноты. На Деккерета он смотрел с таким видом, будто прикидывал размер его кошелька.
— Если я соглашусь взять вас с собой, — проговорил он абсолютно невыразительным голосом, — то первым делом вы дадите мне обязательство, освобождающее меня от всякой ответственности перед вашими наследниками, даже за вашу гибель.
— У меня нет наследников, — заметил Деккерет.
— Значит перед родственниками. Я не желаю, чтобы меня тянули к ответу служба Понтифика, ваш отец или старшая сестра только потому, что вы сгинули в пустыне.
— Разве сами вы сгинули в пустыне?
Баржазид, казалось, был сбит с толку.
— Нелепый вопрос.
— Вы несколько раз ходили в пустыню,— упорствовал Деккерет, — и возвращались живым. Так? Стало быть, если вы знаете свое дело, то выберетесь живым и на этот раз. Так же и я: если я погибну, вы погибнете тоже, и у моей семьи претензий к вам не возникнет.
— Да, но я могу противостоять похитителям снов, — сказал Баржазид.— Все это я уже проверил и испытал. Вам же необходимо осознать, с чем придется столкнуться.
Деккерет нанимал на службу Баржазида, попивая круто заваренный напиток из какого-то сильнодействующего кустарника барханов. Они сидели на корточках на выдубленных шкурах чаусов в заплесневелой задней комнатушке лавки, принадлежащей племяннику Баржазида. Очевидно, семья — или клан Баржазидов — велика. Деккерет машинально отхлебывал напиток крошечными глотками. Чуть погодя он сказал:
— А кто они — похитители снов?
— Не могу сказать.
— Случаем, не Меняющие Форму?
Баржазид пожал плечами.
— Они не лезли ко мне со своей родословной. Меняющие Форму, чауроги, уруны, люди — откуда я знаю? Очень похоже на голоса во сне. Да, в пустыне определенно есть племена Меняющих Форму, которые живут свободно и кое-кто из этого рассерженного народа наверняка таит злые умыслы, и вполне возможно, что они владеют искусством проникновения в сознание…Ну, вроде как изменяют свои тела. А может быть и нет…
