Здесь он почувствовал, что постепенно начинает излечиваться. Все в окружающем мире казалось незнакомым и удивительным. В Замке Горы с его управляемым климатом царствовала бесконечная весенняя свежесть, ненастоящий воздух был чистым и сухим, дожди шли по расписанию. Но теперь он находился в туманном и дождливом лесу с губчатой плодородной почвой, где деревья росли в такой хаотичной путанице, какой он, живописец, не мог и представить, когда стоял у Толингарского Барьера. Он носил минимум одежды, методом проб и ошибок узнавал, какие плоды, ягоды и коренья пригодны в пищу, придумал плетеную запруду, облегчившую ловлю гибких красных рыб. Часами бродил Нисмайл по густым джунглям, смакуя не только необычную красоту, но и радость самих прогулок. Часто он пел громким срывающимся голосом, чего никогда не делал в Замке Горы. Иногда начинал было готовить холсты, но убирал их, так и не прикоснувшись; сочинял поэму с прочувствованными словами и пел ее стройным высоким деревьям, опутанным лианами. Правда, время от времени хотелось узнать, что происходит при дворе Властителя Трэйма и не нанял ли Венценосец другого живописца, но такие мысли приходили нечасто.
Нисмайл утратил счет времени. Четыре, пять, возможно, шесть недель миновало — он не мог бы сказать точнее — прежде, чем увидел первого метаморфа.
Встреча произошла на болотистой лужайке в двух милях вверх по речке от его хижины. Нисмайл бродил, собирая сочные алые луковицы земляных лилий, которые, как он недавно узнал, если их размять и запечь, очень вкусны. Росли они глубоко, и он выкапывал их руками, извозившись в земле до плеч. Он поднял грязнее лицо, вытаскивая пригоршню луковиц, и ярдах в десяти заметил спокойно наблюдавшую за ним фигуру.
Он никогда не видел метаморфов. Уроженцы Маджипуры были навечно изгнаны из столичного континента Альханроеля, где провел свои детские годы Нисмайл. Но он представлял, как они выглядели, и узнал это высокое, хрупкое, желтокожее существо, остролицее, с косящими внутрь глазами, еле заметным носом и волокнистыми, резинистыми волосами бледно-зеленого оттенка. На метаморфе был лишь кожаный пояс с коротким кинжалом у бедра. Метаморф стоял, балансируя на длинной ноге, обернув вокруг нее другую. Он выглядел зловещим и мягким одновременно, угрожающим и смешным. Подумав, Нисмайл решил не тревожиться.
— Привет,— сказал он непринужденно.— А я луковицы собираю.
Метаморф не ответил.
— Я Терион Нисмайл, был художником в Замке Горы. У меня тут хижина вниз по реке.
Так же молча метаморф продолжал смотреть. На его лице промелькнуло странное выражение. Затем он повернулся и скользнул в джунгли, почти мгновенно растворившись среди листвы.
Пожав плечами, Нисмайл продолжал выкапывать луковицы.
Через неделю-две он встретил второго метаморфа (или, возможно, того же самого), на этот раз, когда сдирал кору с лианы, делая канат для ловушки на билантона. Метаморф безмолвно возник перед Нисмайлом, как призрак, и принялся созерцать его в том же одноногом положении, что и в прошлый раз. Нисмайл опять попытался вовлечь его в разговор, но, как и тогда, ничего не вышло, и загадочное существо вновь стало исчезать в лесу, действительно подобно призраку.
— Подожди — позвал Нисмайл,— я хочу поговорить с тобой, я…— Но он уже остался один.
Несколько дней спустя, собирая дрова для костра, художник снова почувствовал, что его пристально разглядывают. Он сразу заговорил:
— Я поймал билантона и испек. Мяса больше, чем мне нужно. Может, разделишь со мной обед?
Метаморф улыбнулся, вернее на лице его мелькнуло подобие улыбки, хотя это могло быть и что-то другое — и, словно отвечая, вдруг превратился в зеркальное отражение самого Нисмайла, коренастого и мускулистого, с черными проницательными глазами и темными волосами до плеч. Нисмайл заморгал, задрожав, потом, опознав себя, улыбнулся и решил принять это как некую ферму разговора:
— Поразительно! Ни разу еще не видел. Идем, часа через полтора мясо будет готово, а мы пока поболтаем. Ты понимаешь наш язык? Или нет? — было очень необычно разговаривать со своим двойником.— Скажи что-нибудь! Тут есть неподалеку ваше поселение? Пуиривар,— поправился он, вспомнив, как сами метаморфы называют себя,— ваш поселок где-то здесь, в джунглях? — повторил Нисмайл, жестикулируя.— Пойдем к хижине, посидим у костра. У тебя нет вина? Единственное, чего мне недостает, так это доброго крепкого вина вроде того, что делают в Майдемаре. Ну, скажи же хоть что-нибудь! — Но метаморф ответил лишь гримасой (возможно, означавшей усмешку), исказившей второе лицо Нисмайла, после чего Меняющий Форму мгновенно вернулся в свой естественный облик и неторопливой плывущей походкой удалился.
