И он почувствовал также холодное прикосновение над бровью руки его матери и слова Леди: "Ты скоро будешь со мной, Валентайн, и я успокою тебя".
А потом у него был Король Снов, заявивший: "Сегодня ночью хочу я пересечь мир, чтобы найти твоих врагов, друг Коронованный, и я поставлю их на колени — это то, что я намерен сделать". Это дало ему возможность немного отдохнуть, пока крики страха и боли не возобновились, а потом пение морских драконов, а потом шепот формодеев, и так ночь стала утром, и он поднялся со своей постели более утомленным, чем ложился в нее.
Но как только корабли прошли мыс Стоензара и вошли в воды между Альханроелем и Островом, болезнь Валентайна начала рассеиваться. Бомбардировка мучительных воплей со всех концов мира не прекращалась; но здесь власть Леди была высшей и усиливалась с каждым днем, и Валентайн чувствовал ее рядом с собой в своем сознании, помогающую, направляющую, утешающую. В Сувраеле, встретившись лицом к лицу с пессимизмом Короля Снов, он горячо говорил о своей убежденности, что мир может быть восстановлен.
— Надежды нет,— сказал Минакс Баржазид, на что Валентайн ответил:
— Есть, если только мы дотянемся, чтобы ухватиться за нее. Я вижу путь.
И Баржазид сказал:
— Нет пути, и все потеряно,— на что Валентайн ответил:
— Только следуйте со мной, и я покажу путь.
И в конечном счете он вытащил Минакса из уныния и добился его скупой поддержки. Но надежда, найденная Валентайном в Сувраеле, каким-то образом выскользнула из его рук во время его путешествия на север; но теперь она, казалось, снова возвращалась.
Теперь Остров был очень близко. И с каждым днем он становился все выше над линией горизонта, и каждое утро, когда восходящее солнце освещало его восточный берег, его известковые крепостные стены переливались разнообразными красками с первыми лучами — бледно-розовый цвет, потом ошеломляюще красный, который незаметно переходил в золотистый, и, наконец, когда солнце полностью поднималось, возникало великолепие абсолютной белизны, белизны, которая звенела по воде, как отзвук гигантских тарелок и возвышение незатухающей мелодии.
В порту Нуминора Леди ожидала его в доме, известном как Семь Стен. Снова иерархиня Талинот Эсулда провела Валентайна к ней в Эмеральдскую комнату; снова он увидел ее стоящей между двумя напольными вазами с танигалиями, улыбающуюся, с протянутыми к нему руками.
Но поразительные и пугающие перемены произошли с ней, заметил он, с того раза, меньше года назад, когда они встречались в этой комнате.
В ее темных волосах теперь пробивались седые пряди, теплый блеск глаз стал печальным и почти холодным, время совершило набег даже на ее королевскую манеру держаться: она стояла сгорбившись склонив голову. Она казалась ему когда-то богиней, теперь она казалась богиней, которая постепенно превращается в старуху, простую смертную.
Они обнялись. Казалось, она стала такой легкой, что случайный порыв ветра мог унесли ее прочь. Они вместе пили охлажденное золотистое вино, и он рассказывал ей о своих скитаниях в Пиурифаине, о путешествии в Сувраель, о встрече с Доминином Баржазидом и том удовлетворении, которое он испытал, видя, как его прежний враг вновь вернулся на путь истинной преданности.
— А Король Снов? — спросила она.— Он был приветлив?
— В высшей степени. Между нами было так много тепла, что я просто поразился.
— Баржазиды редко бывают любезными. Характер их жизни на этой земле и ужасная ответственность препятствуют этому. Но они не чудовища, как о них обычно думают. Этот Минакс — жестокий человек… я чувствую это в его душе, когда наши мысли встречаются, что бывает не часто, но он сильный и активный человек.
— Он видит будущее мрачным, но он обещал свою полную поддержку всему, что мы должны сделать. В этот момент он наполняет мир своими действенными посланиями с целью остановить безумие.
— Я об этом знаю,— сказала Леди.— Прошедшие недели я чувствовала его силу, текущую из Сувраеля, как никогда прежде. Он испустил мощное усилие, как и я, в своей более спокойной манере. Но этого будет недостаточно. Мир сошел с ума Валентайн. Восходит звезда наших врагов, а наша звезда слабеет, голод и страх правят теперь миром, а не Понтифик и Коронованный. Ты знаешь это, ты чувствуешь, как безумие давит на тебя, охватывает тебя, угрожает смести все прочь.
