Карабелла сказала:
— Что нужно дракону? Он собирается напасть на нас?
— Я сомневаюсь.
— Можешь ты быть в этом уверен?
— Я ни в чем не уверен, Карабелла.
Он потянулся к огромному животному в море. Он силился прикоснуться к его разуму своим. На долю секунды возникло что-то, похожее на контакт, ощущение открытия, ощущение присоединения, Но тут же, словно мощной рукой, он был отброшен прочь, но не пренебрежительно, не надменно, а так, будто дракон говорил: "Не теперь, не здесь, еще не время".
— Ты выглядишь так странно,— сказала она.— Будет нападать дракон?
— Нет. Нет.
— Ты кажешься напуганным.
— Не напуганным, нет. Я просто пытаюсь понять, но я не чувствую опасности. Только наблюдение… настороженность… этот мощный ум продолжает наблюдать за нами…
— Возможно, посылая сообщения о нас формодеям.
— Я полагаю это возможным.
— Если драконы и формодеи в союзе против нас…
— Так подозревает Делиамбер, по свидетельству того, кто уже не сможет ответить на вопросы. Я думаю, все может быть еще сложнее. Мне кажется, нам еще долго предстоит понимать, что связывает формодеев и морских драконов. Но я говорю тебе, я не чувствую опасности.
Она помолчала минуту, глядя на него.
— Ты действительно можешь читать мысли дракона?
— Нет. Нет. Я чувствую разум дракона. Его присутствие. Я ничего не могу читать. Дракон — загадка для меня, Карабелла. Чем настойчивее я силюсь добраться до него, тем легче он отталкивает меня.
— Он поворачивает. Он начинает удаляться от нас.
— Да. Я чувствую, как он закрывает для меня свой мозг, отталкивает, не допускает меня.
— Что он хотел, Валентайн? Что он узнал?
— Хотел бы я знать,— сказал он.
Он крепко вцепился в перила, изможденный, трясущийся. Карабелла на мгновение накрыла его руку своей, пожала ее, потом она отодвинулась, и они снова стояли молча.
Он не понимал. Он понимал очень и очень мало. А он знал, что это существенно важно, чтобы он понял. Он был тем, через кого этот беспорядок мог быть разрешен и свершится примирение: в этом он был уверен. Он, только он, мог объединить в гармонии воюющие силы, но как? Как?
Когда несколько лет назад смерть брата неожиданно сделала его королем, он безропотно взял на себя это бремя, полностью отдавшись ему, хотя часто королевский сан казался ему колесницей, которая безжалостно тащила его за собой. Но по меньшей мере у него была подготовка, которую должен иметь король. Теперь, так начинало казаться, Маджипура требовала, чтобы он стал богом, а у него совсем не было подготовки.
Он чувствовал, что дракон все еще был там, где-то недалеко. Но он не мог вступить в связь и через некоторое время оставил попытки. Он стоял, пока не стало смеркаться, глядя на север, как будто хотел увидеть Остров Леди, сверкающий, как путеводная звезда во тьме.
Но Остров все еще был в нескольких днях пути. Они только теперь проходили широту большого полуострова, известного как Стоензар. Морской путь из Талагаи на Остров вел прямо через Внутреннее Море почти до Альханроеля… практически до мыса Стоензара, а потом изгибался по внутренней стороне Родамаунтского архипелага до Нуминорского порта. Такой путь использовал все преимущество преобладающего южного ветра и сильного Родамаунтского течения: было немного быстрее плыть из Сувраеля до Острова, чем с Острова в Сувраель.
В этот вечер много говорили о драконе. Зимой в этих водах их обычно было в изобилии, поскольку драконы, которые выжили в осеннем охотничьем сезоне, по традиции шли дальше, мимо берега Стоензара, продвигаясь на восток, назад в Великий Океан. Но это была не зима, и, как Валентайн и другие уже имели возможность наблюдать, драконы в этом году избрали необычный маршрут, поворачивая на север мимо западного берега Острова на какое-то таинственное свидание в полярных морях. Но в эти дни, несмотря ни на что, драконы были повсюду в море, или это так казалось, и кто знает почему? "Не я,— подумал Валентайн,— определенно не я".
Он спокойно сидел среди своих друзей, говорил мало, собираясь с силами, подготавливая себя.
Ночью он лежал не смыкая глаз, Карабелла рядом с ним, он слушал голоса Маджипуры. Он слышал, как они кричат от голода в Хинторе, визжат от страха в Пидруиде; он слышал сердитые окрики бегущих по мощеным улицам Велатиса охранников и лающие вопли уличных ораторов в Алазоре. Он слышал, как выкрикивали его имя пятьдесят миллионов раз. Он слышал, как метаморфы в своих отсыревших джунглях смакуют победу, которая неминуемо придет, и он слышал, как перекликаются один с другим драконы сильными оглушительными голосами на дне моря.
