— Акт милосердия, да. Но теперь у нас совсем другой враг — мерзостные формодеи, безжалостные подонки.
— Слит!
— Я не преувеличиваю, милорд! Существа, которые поклялись разрушить все, что мы создали в нашем мире.
— В их мире, Слит,— сказал Валентайн.— Помни, что это их мир.
— Был, милорд. Они потеряли его, он перешел к нам по их недосмотру. Формодеев всего лишь несколько миллионов на планете, достаточно большой для…
— И что, мы снова продолжим этот надоевший спор? — взорвалась Карабелла, не пытаясь скрыть своего раздражения. — Ну? Недостаточно того, что мы вынуждены дышать жаром этой паяльной лампы, направленной на нас из Сувраеля, чтобы еще напрягать легкие в таком бесполезном разговоре, как этот?
— Я только хочу сказать, миледи, что война восстановления была такой войной, которую можно было выиграть мирными средствами, без оружия, и с помощью дружеских объятий. Теперь у нас другой враг. Этот Фараатаа охвачен ненавистью. Он не остановится, пока все мы не погибнем. И вы думаете, его можно победить любовью? Вы на самом деле так думаете, милорд?
Валентайн отвел взгляд.
— Мы используем средства, которые сочтем нужными, — сказал он,— чтобы снова сделать Маджипуру единой.
— Если вы искренни в том, что говорите, тогда вы должны быть готовы уничтожить врага,— мрачно ответил Слит.— Не только загнать их в джунгли, как сделал лорд Стиамот, но истребить, искоренить их, покончить навсегда с угрозой нашей цивилизации, которую они…
— Истребить? Искоренить? — засмеялся Валентайн.— Ты кажешься доисторическим чудовищем, Слит!
— Он не имеет в виду это буквально, милорд,— сказала Карабелла.
—О, он имеет, имеет! Не так ли, Слит?
Пожав плечами, Слит сказал:
— Вам известно, что мое отвращение к метаморфам не только мое собственное, оно было внушено мне в послании, послании с этой самой земли, что лежит перед нами. Кроме того, я думаю, что они должны заплатить жизнью за тот вред, который уже причинили. Мне не за что просить прощения, я уверен в этом.
— И ты убил бы миллион людей за преступления наших вождей? Слит, Слит, ты большая угроза нашей цивилизации чем десять тысяч метаморфов!
Краска прилила к бледным худым щекам Слита, но он промолчал.
— Ты обиделся? — спросил Валентайн.— Я не хотел тебя обидеть.
Низким голосом Слит произнес:
— Коронованному не нужно просить прощения у кровожадного варвара, который служит у него, милорд.
— У меня не было желания посмеяться над тобой, я не мог только согласиться.
— Что ж, и я не могу согласиться,— сказал Слит.— Если бы я был Коронованным, я бы убил их всех.
— Но Коронованный я, по крайней мере в некоторых частях этого мира. И пока я им являюсь, я буду искать способы выиграть эту войну, не истребляя и не искореняя. Это приемлемо для тебя, Слит?
— Любое желание Коронованного приемлемо для меня, и вы это знаете, милорд. Я говорю только о том, что сделал бы я, если бы был Коронованным.
— Пусть Бог избавит тебя от такой участи,— сказал Валентайн со слабой улыбкой.
— И вас, милорд, от необходимости отвечать насилием на насилие, поскольку я знаю, что это не в вашем характере,— ответил Слит с еще более слабой улыбкой. Он отдал салют.— Скоро мы прибудем в Талагаи,— сказал он,— и я должен еще сделать множество приготовлений к нашей высадке. Позвольте мне удалиться, милорд?
Валентайн проводил Слита взглядом, пока он спускался с палубы, потом, прикрывая глаза от палящего солнца, он посмотрел в сторону южного материка, который темной громадой выделялся на горизонте.
Сувраель! Одно название вызывало дрожь!
Он никогда не думал попасть сюда: пасынок среди материков Маджипуры, забытый, отверженный, малонаселенное место, бесплодная пустыня, почти полностью лишенная растительности и воды. Он так мало походил на остальные материки Маджипуры, что казался частью какой-то другой планеты. Хотя миллионы людей жили в городах, расположенных в наиболее пригодных для жизни областях, Сувраель веками поддерживал только самые поверхностные связи с двумя основными материками. Когда представителей центрального правительства посылали сюда служить, они расценивали это как наказание.
