— Мальчик слишком молод, чтобы быть принцем!
— Давайте не будем забывать,— добавил герцог Халансы,— что он низкого происхождения.
— Сколько ему лет, Элидат? — тихо спросил Стазилен.
— Двадцать.— Главный советник пожал плечами.— Возможно, двадцать один. Молод, я согласен. Но уже и не ребенок.
— Минуту назад вы сами назвали его "мальчиком",— напомнил герцог Халансы.
— Образное выражение, и ничего больше.— Элидат повернул руки ладонями вверх.— У него юношеская внешность, я согласен с вами. Но это только потому, что он такой стройный, ему не хватает солидности. Вернее, у него мальчишеский вид, однако он уже не мальчик.
— Но также еще и не мужчина,— заметил принц Манганот из Банглекоды.
— В каком смысле? — поинтересовался Стазилен.
— Взгляните вокруг себя,— ответил принц Манганот,— здесь вы наглядно увидите определение мужественности. Возьмем вас, Стазилен. Каждый видит вашу силу и мужественность. Пройдитесь как странник по улицам любого города: Сти, Норморка, Бибируна, просто пройдитесь по улицам, и люди машинально доверятся вам, ничего не зная о вашем положении или имени. То же самое можно сказать о Элидате, Дивисе, Миригане. Или, например, мой королевский брат из Дундильмира. Да, мы все — мужчины. Он — нет.
— Мы принцы,— запротестовал Стазилен,— и были ими много лет,— продолжил он.— Определенная манера поведения приходит к нам со временем от долгого осознания своего положения. Но были ли мы такими двадцать лет назад?
— Думаю, да,— сказал Манганот.
— Помню некоторых из вас,— засмеялся вдруг Мириган,— когда вы были в возрасте Хиссуна. Крикливые и хвастливые, и если это делает мужчину мужчиной, то да, вы, конечно, были мужчинами. И все же мне кажется это логичным, что поведение, подобающее принцу, исходит от ощущения того, что ты принц, и мы надеваем его на себя как одежду. Посмотрите на нас в нашем пышном наряде, а потом оденьте нас в крестьянскую одежду и поместите нас в какой-нибудь морской порт Зимроеля. Кто тогда поклонится нам? Кто окажет нам почтение?
— Он сейчас не принц и никогда не будет им,— прервал его Дивис угрюмо.— Он оборванец из Лабиринта, и ничего больше.
— Я все же придерживаюсь того, что мы не можем возвести такого юношу до нашего ранга,— произнес принц Манганот из Банглекоды.
— Говорят, что Престимион был слабого телосложения,— заметил герцог Чорга.— Думаю, что его правление, тем не менее, всеми оценивается как успешное.
Древний Канталис, племянник Тивераса, неожиданно встрепенулся после своего часового молчания и изумленно воскликнул:
— Вы сравниваете его с Престимионом, Элзандир? Чем же именно мы тогда занимаемся: мы принимаем в принцы или выбираем Коронованного?
— Любой принц является потенциальным Коронованным, — ответил Дивис.— Давайте не будем этого забывать.
— Нет, сомнения, что необходимость выбора нового Коронованного может скоро возникнуть,— сказал герцог Халансы.— Это крайне возмутительно, что Валентайн так долго сохраняет жизнь старого Понтифика, но рано или поздно…
— Это совершенно другой вопрос,— резко оборвал его Элидат.
— Думаю, нет,— возразил Манганот.— Если мы сделаем его принцем, то ничто не сможет остановить Валентайна в продвижении его, в конечном счете, на трон Конфалюма.
— Эти предположения абсурдны,— возразил Мириган.
— Так ли, Мириган? Каких только абсурдов мы уже не видели от Валентайна! Взять в жены жонглершу, а одним из своих главных министров сделать колдуна-уруна, да и остальные во всей его честной компании… Окружающие его словно двор внутри двора, в то время как мы вытолкнуты во внешнее кольцо…
— Будьте осторожны в выражениях, Манганот,— произнес Стазилен.— В этой комнате есть такие, кто любит лорда Валентайна.
— Здесь нет ни одного, кто не любит его,— возразил Манганот.— Вы можете быть уверены, и Мириган, конечно, подтвердит это, что после смерти Вориакса я был одним из самых ярых сторонников передачи короны Валентайну. Я никому не уступлю в своей любви к нему. Но мы не должны только любить его, надо иногда и критиковать. Он способен на глупые поступки, как и все мы. По-моему, это глупость брать двадцатилетнего мальчика с задворок Лабиринта и делать его принцем королевства.
