Нострадамус еще много, о чем писал. Мне, например, о грядущей катастрофе пришлось догадываться, а ему пришельцы прямо показали, что произойдет. В 56-м катрене 1-й центурии он записал:
«Вы увидите раньше и позже великое изменение, ужасы предельные и мстительность: ибо Луна ведома своим ангелом, небо приближается к наклонам».
Тут все ясно: Луна на своем месте, поскольку удерживается Солнцем, а вот Земля опрокидывается!
Много раз пророк писал об огне, потопе, смерчах, землетрясениях, кровавых битвах, но мы все это уже пережили. О будущем же он сказал кратко:
«Будет такое великое Прощение, когда люди придут почтить Справедливость: то, что будет, еще никогда не было столь прекрасным, со всех концов Земли придут почтить это».
По-моему, здесь речь идет о Российской Империи как о могущественном Государстве Справедливости. Если бы она такой и стала!..
Все это будет уже после меня. А к самому себе я могу отнести такие слова:
«То, что железо, пламя не смогли завершить, мягкий язык в совете сделает: об отдыхе, сне король будет мечтать, больший враг огня, крови военной».
Я буду всеми силами взращивать сильное справедливое государство, налаживать и улучшать дипломатические отношения, чтобы не приходилось больше воевать. Я уже навоевался!.. И другим не советую.
Жить осталось недолго. Лучше перед смертью подумать о самом новом Завете и добрых законах — таким будет мое наследство.
Время шло незаметно. Весной 2023 года из Нерли в Клязьму и Волгу вышли первые шесть больших кораблей под белыми льняными парусами; на них поместились полурота дружинников и множество товара — Василий Манин поплыл с купцами в Казань. Отторговались они хорошо, с большой прибылью: во Владимир привезли изрядно горюче-смазочных материалов в железных и пластиковых бочках. Попутно и Садофьеву в Богородск завезли бензин и смазочные масла.
Казанские татары вели себя спокойно: никто и не думал чинить препятствий, завидя у купцов сильную вооруженную охрану. Ильяс-хан с объятьями принял воеводу Манина и русского посла Дмитрия Зворыкина, поселил их в большом, богато убранном доме; охранять небольшой персонал посольства остались пятеро бойцов.
На Русь послом отправился Наиль Мухаметшин — и ему отвели просторное помещение в Боголюбове; там же поселились пятеро аскеров и двое секретарей. Князь Александр сам распорядился выдать охранникам татарского посла автоматы с патронами, чтобы они не были похожи на шутов, будучи безоружными. В Казани еще оставалось небольшое количество стрелкового вооружения, но Ильяс-хан держал его при себе, опасаясь за собственную жизнь.
Горючим транспорт обеспечили надолго, поэтому дружинники, отдохнув, вновь поплыли под началом воеводы вниз по Волге.
Первые казачьи поселения отряд Манина встретил у Саратова, затем у Камышина. Дальше Волгограда и Сальского округа плыть было бессмысленно: море еще стояло тут до сих пор, Ростов и Астрахань скрывались под волнами.
Несмотря на недавнюю войну, казаки выказали дружелюбие и угощали служивых от души. Они уже зажили богато: скот привезли с собой на уцелевших грузовиках, а придонские и приволжские земли, удобренные морским илом, давали нынче невиданные урожаи. Бывших мародеров и разбойников радовало, что порушилось иго московских воров-проходимцев, и народилась своя, народная власть. Жители южных рубежей по-прежнему молились богу, но это было только на руку владимирцам: возрождались прежние устои морали, и с южной стороны угрозы можно было не ждать. На вопрос, не досаждают ли уцелевшие кавказцы, казаки со смехом отвечали, что те «в море утопли и даже вони не кажуть»!
И здесь экспедиция запустила в оборот новые российские деньги, заведя торговлю: владимирские купцы выгодно сбыли горюче-смазочные материалы, закупленные у татар по пути на юг, а сами доверху загрузили корабли добротным семенем подсолнечника и запчастями для автотракторной техники. Вольные жители станиц обещали и дальше снабжать приезжих негоциантов ремкомплектами, поскольку в опечатанных перед катастрофой периферийных складах Волгоградского тракторного завода их было полно, а брошенной в степных буераках русской военной техники — просто навалом. Лошадок себе казачки, верные старым привычкам, уже успели наворовать у прикаспийских казахов и калмыков, сохранивших их во время долгой зимовки в землянках на Среднем Поволжье.
