— Вас послушать, так ребенок ипохондрик какой-то, — сказала хозяйка. — Судя по всему, что я знаю от своей покойной сестры, это не так. Ребенок вполне здоров. Ни к чему делать из него неженку. А что он ест — мы разберемся.
— Ему будет у нас хорошо, — поспешила добавить жена домоправителя. Она хотела угодить хозяйке.
— Не надо подхалимничать, — набросилась на нее попечительница.
— Ладно, — сказала хозяйка, — тогда поговорим сейчас.
Попечительница разгладила скомканные листки и начала:
— «Утром поднять сразу, как только он проснется, иначе он наделает в постель, обтереть лицо холодным влажным полотенцем, если он хватает полотенце, чтобы сделать это самому, значит, он проснулся…»
— Так он уже проснулся, — возразила хозяйка, — вы ведь до того сказали: «поднять сразу, как только он проснется».
— Да, но еще не совсем. Он еще не понимает, что ему говорят, в полусне, и так будет, пока он не освежится. Вы можете ощупать его, он еще совсем тепленький со сна. Если его так оставить, он снова ляжет и наделает в постель, если вы не уследите. Он и у кровати уляжется, если вы отвлечетесь, например пойдете открывать дверь, тогда вы обнаружите его лежащим на коврике, и он уже наделал лужу.
— И вы собираетесь так вот рассказывать про весь день? У меня нет на это времени.
— Я уже перехожу к играм.
— Не сегодня, завтра.
— Или вот обед. Надо следить…
— Вы не очень-то внимательны, — заявила хозяйка, — вы должны были бы заметить, что мы заняты переездом.
Поодаль стояли грузчики. Им надо было кое-что спросить. Тут как раз вошла фройляйн Эльза.
— Выслушайте-ка эту даму, что она скажет, — остановила ее хозяйка.
— Что, простите? — спросила Эльза.
— Я полагаю, вы будете заниматься ребенком? — ответила попечительница вместо ускользнувшей хозяйки.
— Еще не знаю. Обязанности между мной и второй горничной еще не распределены.
— Но я поняла хозяйку именно так.
— Определенно мне этого еще не сказали.
— Так я могу объяснить вам, как обходиться с ребенком?
— Я и сама знаю.
— Вы не знаете этого, потому что не изучили ребенка.
— Мне не надо ничего изучать, чтобы разобраться с ребенком, — ответила Эльза.
Попечительница хотела возразить: вы заблуждаетесь самым ужасным образом, однако основным ее желанием было сообщить в интересах ребенка то, что она о нем знала, и потому ей пришлось отказаться от выяснения отношений. Она попыталась разрядить ситуацию.
— Послушайте, вот здесь несколько записок, а вот эту зверюшку надо дать ему на ночь в постель. Кровать, она там на багажнике машины, нужно поставить в правый угол детской комнаты, а отопление на ночь отключить. Он любит, когда руки лежат поверх одеяла, а пока он засыпает, надо посидеть с ним пару минут. Лучше всего, если вы почитаете ему какую-нибудь историю из этой книги. Если он будет хватать книгу, дайте ее ему, а то он разозлится.
— Я все это так сразу не запомню, — ответила Эльза.
— Здесь все написано.
— Я не разбираю ваш почерк.
Она даже по-настоящему не взглянула на записки. Грузчики вносили стулья. Фройляйн Эльза воспользовалась моментом.
— Подождите, — крикнула она, — я покажу, куда нести.
Тем временем попечительница уже поняла иерархический уклад дома. Меня никто не будет слушать, сказала она себе, потому что эта дама не обращает на меня внимания, а с ней мне не совладать. От ее распоряжений нет проку, если видно, что это ее не интересует. Все дело в том, каким тоном что сказано. Именно тон — настоящее распоряжение.
Хозяйка дома обходила стороной заваленный вещами вестибюль, в котором попечительница с ребенком просидела еще несколько часов. Электрики вешали люстру. Им попечительница передать ребенка как полагается не могла. И тогда она увела ребенка к машине и уехала, забрав его снова с собой.
