— Чтобы найти кого-нибудь?
— И не погибнуть самим, если склон снова поползет.
— Если возникнет такая опасность, отзовете ли вы спасателей?
— В последний момент.
— Одному из спасателей удалось что-то услышать на 54-м часу работ?
— Да, из третьей смены, он был еще совершенно свежий.
— И тотчас же доложил вам?
— Да.
— И вам снова надо было принимать решение?
— Какое решение? Я бы не смог удержать его от того, чтобы ответить на стук.
— С чем связано решение не применять технику? Машины сняли бы двухметровый завал за час, а не за 11 часов.
— Технику требовалось подвезти. Своей тяжестью машины давят на склон, это неизбежно.
— И в этом случае решать было нечего?
— Нечего.
— Кому пришла в голову идея подавать под завал теплый воздух и питательную жидкость по трубкам?
— Одному из санитаров.
— Вы не возражали. Так все-таки это было ваше решение?
— Я не знаю, чего вы добиваетесь.
— Сейчас один из спасателей услышал звуки.
— Возможно, это еще один погребенный.
— А что еще это может быть?
— Животное или ошибка.
— И теперь вы жертвуете человеком ради того, чтобы спасти другого наверняка?
— Я не даю никаких указаний.
— А вы могли бы?
— Нет.
— Это тяжелая ситуация? Есть ли на этот счет какие-либо правила?
— Нет.
— Но все же тяжелая ситуация?
— В том смысле, что я могу оказаться ответственным за «неоказание помощи со смертельным исходом», если первая жертва оползня будет окончательно завалена, а вторая окажется фантомом.
— Как насчет того, чтобы спросить мнение инструктора, возможно — родственника второй жертвы, Вы могли бы это сделать, а быть может, и должны были бы?
— Мог бы, да. Это вызвало бы замешательство. Лучше ничего не решать.
— Велись ли позднее работы на втором месте, где слышали звуки?
— Звуков больше не было. К работам еще не приступали.
— Почему нет?
— Мы могли повредить туннель.
— Если уж вы ничего не решаете как начальник в работах во время такой катастрофы, то что было бы, если бы вас вообще не было?
— Всякое. Некоторые из спасателей могли бы занять мое место и попытаться что-либо решать.
— Почему они стали бы, а вы нет?
— Потому что их было бы несколько. Возникла бы конкуренция.
— Они стали бы бороться за влияние?
— Именно.
— А вы этому препятствуете?
— Точно.
— Гордитесь ли вы собой?
— Вопреки всем законам вероятности, нам удалось спасти человека после 65 часов пребывания в этой массе снега и камней.
— Почему вам удалось то, чего обычно не бывает? Как бы вы иначе могли назвать этот невероятный случай?
— Нам удалось сохранить надежду. Спасатель, еще подавленный случившимся, верил, что он может что-нибудь услышать; это как кредит на счету надежды.
— Что вы называете надеждой?
— Недоверие.
— Недоверие чему?
— Недоверие вероятности.
— К тому моменту вы провели 54 часа безнадежных работ. Не ослабла ли за это время ваша надежда? Вы человек опытный.
— В том-то все и дело: я не допускаю никаких особенных мыслей.
— Странно.
— Да. Это дело опыта.
Мы обсуждали это неделями. У Береники всегда была сильная воля, и я был под ее влиянием. Герта, моя жена, поначалу возражала. Но не было и искорки надежды. Правда, жизнь слепой была бы для Береники не хуже, чем жизнь пожизненно заключенного в одной из тех супертюрем, которые теперь строят в США, или чем жизнь Гомера в его последние годы. Вовлеченные в беседы, мы не видели этой стороны дела.
В воскресенье около 22 часов Береника легла на свою кровать. Я связал ей веревкой руки и ноги. Она высокая, стройная девушка 22 лет. Известно, что человек отчаянно сопротивляется удушению. Герта и я заклеили ей, как и было решено, рот и нос клейкой лентой. Мы присели к ней на кровать. Мгновение она была спокойна. После этого отчаянные попытки двинуться, покраснение лица. Так продолжалось около двух минут. Она стала недвижима. Я стал щупать ее пульс.
Хотя мы и были подготовлены, меня вдруг словно дернуло (совсем как на наших глазах нашу дочь за несколько десятков секунд до того). Я сорвал ленту с ее рта и носа. Герта пыталась меня остановить. Она сказала: слепая дочь с поврежденным мозгом была бы настоящей находкой. Она напомнила мне, о чем мы договорились, в чем втроем поклялись друг другу. Ножом я разрезал веревки. Руки и ноги были неподвижны. Я позвонил в «скорую».
