– Что-то ты растолстела, девушка! – слышит она обращенные к себе слова.
Ее первое побуждение – брякнуть в ответ какую-нибудь гадость соседке-грубиянке. Но спустя мгновение у нее чуть метла из рук не вываливается.
Это же голос Диты.
Из них двоих старшая – Маргит, но с Дитой она всегда чувствовала себя младшей сестрой. И она бросается в объятия Диты точно так, как это делают маленькие дети, – не рассчитывая силы броска и ничего не опасаясь.
– Мы же сейчас на пол свалимся! – выдыхает Дита в паузе между двумя раскатами счастливого смеха.
– И что с того – раз уж теперь мы вместе!
И это правда. Наконец хоть что-то оказывается правдой. Ее ждали.
Ота был ее особым другом, приезжавшим на поезде в те дни, которые она освобождала от своей временной – то там, то здесь – работы, которую удавалось найти. Эта временная занятость совмещалась с учебой в городской школе, в которой она вместе с Маргит старалась как-то наверстать упущенное. Если это было возможно.
Теплице – старинный город-курорт, знаменитый своими целебными водами. Так что Дита нашла здесь свой Берггоф. Здесь нет Альпийских гор, как в «Волшебной горе», но рядом – возвышенности Богемии. Ей нравилось гулять по мощенным прямоугольной брусчаткой улицам, хотя война нанесла довольно серьезный урон этому прекрасному городу с его аристократическими особняками. Порой Дита спрашивала себя, что сталось с загадочной мадам Шоша, которая покинула санаторий в поисках новых горизонтов. Она с удовольствием спросила бы у нее совета относительно того, что ей делать со своей собственной жизнью.
Красивейшая синагога погибла в пожаре, и ее покрытые черной сажей развалины явственно напоминали об ужасах всех последних опаленных огнем лет. По субботам Диту на этих прогулках сопровождал Ота. Он говорил ей о тысячах самых разных вещей. Это был молодой человек с ненасытным любопытством, его интересовало все на свете. Иногда он немного жаловался на необходимость сложным образом комбинировать поезд и автобус, чтобы преодолеть восемьдесят километров, отделявших Теплице от Праги. Скорее, даже не жаловался, а по-кошачьи мурлыкал.
Это были месяцы приятных блужданий по бульварам и площадям, которые постепенно восстанавливали свои цветочные клумбы и рабатки, возвращая Теплице его кокетливый облик курортного города с термальными водами. За время своих прогулок Дита и Ота оказались прочно оплетены той самой нитью. Через год после их встречи в очереди перед паспортным столом Ота произнесет те слова, что изменят все:
– А почему бы тебе не приехать в Прагу? Не могу я любить тебя на расстоянии!
За долгие вечера совместных прогулок они уже успели рассказать друг другу свои жизни от начала и до конца. Настал момент вернуться к нулевой отметке и начать новый цикл.
Ота и Дита поженились в Праге. В 1949 году родился их первый ребенок.
После прохождения долгих и трудных формальностей Ота смог восстановить право собственности на фабрику дамского белья, принадлежавшую его отцу, и взял на себя руководство с целью возродить ее к жизни. Это дело внушало ему особые надежды по следующей причине: занимаясь им, он некоторым образом мог повернуть время вспять. Невозможно полностью восстановить потери или заставить исчезнуть полученные шрамы, но по крайней мере это был некий способ вернуться в Прагу 1939 года, символом которой и был для него семейный бизнес. Ота вовсе не был уверен в том, что хочет стать предпринимателем. С ним происходило примерно то, что и с его отцом, который предпочитал иметь дело с оперными партитурами, а не с бухгалтерскими отчетами. Сын тоже оказывал явное предпочтение языку поэтов перед языком стряпчих.
Но для того чтобы разочароваться в бизнесе, времени ему не хватило. На улицах Праги не успели остыть следы сапог нацистов, когда появились советские сапоги, топча все подряд. С мелочным упрямством истории, склонной к повторениям, у них вновь конфисковали фабрику. На этот раз – именем не Третьего Рейха, а коммунистической партии.
И снова они остались ни с чем. Кто угодно на его месте впал бы в отчаяние. Но Ота не сдался. Как и Дита. Они были рождены, чтобы плыть против течения. Благодаря владению английским языком и своим познаниям в области литературы молодой человек получил место в министерстве культуры. Его работа состояла в отслеживании издательских новинок и поиске того, что представляло достаточный интерес и ценность, чтобы быть переведенным на чешский язык. Он оказался единственным служащим соответствующего уровня, который не был аффилирован с коммунистической партией. В то время слова очень многих были пропитаны ленинизмом. Но ему никто не смел читать на эти темы лекции, поскольку Ота знал о марксизме больше любого из них. Он один прочел об этом гораздо больше, чем все они вместе взятые. Он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что коммунизм – это очень красивая тропа, ведущая к пропасти.
