Во взгляде начальника полиции недоверие. Он перестает писать. Я говорю не обо всем. Многое я опускаю. О многом не могу рассказывать. Потому что не знаю. Потому что не понимаю. Я ничего не говорю о коде, который мы с преподобным Магнусом сумели взломать накануне. Кое-что я хочу сохранить для себя.
— Я не археолог, — говорит начальник полиции, — и не историк. Но даже если предположить, что подобное открытие будет чрезвычайно интересным для вас, исследователей и ученых, я не могу допустить, что кому-то ради него захочется совершить убийство.
На этот раз молчу я. Потому что думаю точно так же.
В течение полутора часов я даю показания. Впрочем, я больше запутываю, чем объясняю. Вопросы начальника полиции сыплются один за другим. Он ничего не может понять. Не могу понять и я.
В середине допроса входит детектив из столичной криминальной полиции. Он бросает прозрачный пластиковый мешок на стол перед начальником полиции. В нем очки преподобного Магнуса. Местные подчиненные начальника полиции не смогли обнаружить их на дне купальни. Начальник смущен. Оба переходят в соседний кабинет. За стеной я слышу их возбужденные голоса. Потом они возвращаются, и допрос продолжается. Детектив садится у окна и слушает. То и дело он устремляет на меня взгляд, словно хочет проверить, не сумасшедший ли я. Через некоторое время он спрашивает меня, где я был, когда умер преподобный Магнус. Я рассказываю, что был в Рейкьявике у профессора Трайна Сигурдссона в Институте Аурни Магнуссона.
Сразу после этого меня ведут в камеру. Я арестован? Сижу в камере три четверти часа, после чего за мной приходят. Только теперь детектив из Рейкьявика жмет мне руку и называет себя. Когда исландец называет свое имя, это звучит так, будто он набрал полный рот шариков.
— Нам пришлось проверить, действительно ли вы являетесь тем, за кого себя выдаете, и сможет ли кто-нибудь подтвердить вашу историю.
— Вы думаете, что это я утопил преподобного Магнуса?
Ни один не отвечает. Наконец начальник полиции говорит:
— Мой коллега из криминальной полиции полагает, что лучше всего предоставить вам статус подозреваемого, чтобы у вас были все права, которые дает этот статус.
Его слова брошены в котел, где уже закипает негодование. Респектабельного начальника полиции, стоящего на охране закона, столпа местного общества, только что одолел старший полицейский, приехавший из столицы. Я начинаю чувствовать известную симпатию к этому начальнику полиции. Баланс сил изменился. Теперь этот человек на моей стороне. Нас двое против одного.
Допрос продолжается.
Я рассказываю меньше того немногого, что знаю сам. Периодически полицейские записывают какие-то мои слова при явном отсутствии интереса ко мне, из чего сам собою напрашивается вывод, что ни полиция Боргарнеса, ни столичная криминальная полиция никогда не смогут разобраться в хитросплетениях этого дела.
Придется заняться им самому.
2
В Рейкхольт я приезжаю вечером.
Полиция огородила пасторскую усадьбу желтой пластиковой лентой. От порывов ветра лента издает скребущий звук. Я иду дальше, к «Бассейну Снорри».
И резко останавливаюсь.
Полицейские машины уехали. «Скорая» увезла тело преподобного Магнуса в Институт судебной медицины в Рейкьявике, где патологоанатомы разрежут его на кусочки, чтобы выяснить причину смерти.
Зато журналисты все еще тут. Они хотят зафиксировать недосказанное. Тележурналист со Второго канала, купаясь в ярких лучах двух ламп, что-то говорит в микрофон. Журналисты и фотокорреспонденты из газет «Моргунбладид», «Фреттабладид» и «Верденс Ганг» толпятся вокруг места преступления. К счастью, они меня не замечают. Они нетерпеливо и бесцельно перебегают с места на место вокруг купальни.
Все это время у меня перед глазами стоит преподобный Магнус. Я пытаюсь найти смысл, какое-то объяснение его смерти. В конце концов я отправляюсь обратно в свою квартиру в Центре Снорри.
3
Я замечаю это сразу. Здесь кто-то побывал.
В квартире порядок точно такой же, как при моем уходе. Но у меня острый взгляд. А я всегда точно знаю, куда и как положил свои вещи. Такие, как ноутбук. Листки с записями. Правый носок с дыркой на пятке.
