Росомаха прикончил врага ударом в грудь. Тот осел на колени, завалился вперед, конвульсивно дернулся и затих.
Больше не завороженный зрелищем схватки, последний защитник извлек из ножен меч и приготовился к смертному бою. И только тут атакующие разглядели, кого он загораживал собой. Это была женщина его расы, с прилипшими ко лбу мышиными волосами. Присев на корточки, она укачивала малыша. Младенец, пухлый, с розоватой кожей, был не больше недавно вылупившегося из яйца малыша-орка.
У стены справа от женщины стояло копье. На полу валялись лук и пустой колчан. Она была одним из лучников.
Страйк махнул рукой, подавая знак Росомахам, чтобы оставались на месте. Он не видел ничего такого, чего бы следовало опасаться, и никуда не спешил. Перешагнув через лужу крови, которая все еще продолжала сочиться из груди убитого Джапом противника, он приблизился к последнему защитнику. Их взгляды встретились.
На мгновение показалось, что существо вот-вот заговорит.
Вместо этого оно внезапно сделало выпад.
Страйк парировал и ответным ударом пронзил грудь твари.
Оставалась женщина. Она уже, как безумная, размахивала копьем, а потом попыталась ударить Страйка.
Нисколько этим не обеспокоенный, Страйк отклонил острие и закрыл вопрос, перерезав женщине глотку.
Вся в крови, женщина издала не то писк, не то надрывный вой. Страйку пару раз уже доводилось слышать такой звук. Кожа женщины побелела, выдыхаемый воздух пузырился кровью. В последней жалкой попытке защитить малыша она прижала его к себе. А потом жизненная сила оставила ее. Она медленно склонилась набок и распростерлась на полу. Похожий на цыпленка младенец вывалился из ее рук и жалобно заблеял.
Потеряв к происходящему всякий интерес, Страйк перешагнул через труп.
Перед ним находился алтарь Уни. Он был прост и безыскусен: высокий стол, покрытый белой скатертью с золотой вышивкой по углам. В обоих концах стола стояло по подсвечнику. В центре — металлический предмет, в котором Страйк узнал символ культа. Он состоял из двух металлических палочек на постаменте. Палочки были сварены таким образом, что образовывали букву X.
Однако интересовал Страйка другой предмет — расположенный в передней части стола. Цилиндр, длиной, наверное, с предплечье и с кулак в окружности, был окрашен бронзовой краской. По его поверхности вились рунические символы, где-то заметные, где-то сливающиеся с поверхностью. На одном конце была крышка, аккуратно запечатанная красным воском.
Подошли Коилла и Джап. Она ватой промокала рану на руке. Джап грязным лоскутом стирал с меча красные пятна. Они посмотрели на цилиндр.
Потом Коилла произнесла:
— Это то самое, Страйк?
— Да. Соответствует описанию.
— По виду не скажешь, что за эту штуковину стоило отдавать столько жизней, — заметил Джап.
Прежде чем засунуть цилиндр за пояс, Страйк внимательно осмотрел его.
— Я всего лишь простой капитан. — В голосе Страйка прозвучал цинизм. — Естественно, наша госпожа не станет объяснять занимающему столь низкую должность все детали.
Коилла нахмурилась:
— Не понимаю, почему последняя тварь отдала жизнь, защищая женщину и ее потомство.
— А разве в действиях людей когда-нибудь бывает смысл? — отвечал Страйк. — Им недостает уравновешенности, столь свойственной нам, оркам.
Блеяние младенца переросло в непрекращающийся вопль.
Страйк оглянулся. Облизал зеленым, похожим на змеиный, языком испещренные черными точками губы.
— Ребята, вы столь же голодны, как и я? — спросил он.
Шутка сняла напряжение. Все рассмеялись.
— Именно таких вещей они от нас и ждут, — сказала Коилла, наклоняясь и поднимая младенца за шкирку. Держа его одной рукой на уровне своего лица, она рассматривала исторгающие потоки слез синие глаза и пухлые розовые щеки. — Боги, до чего же они безобразны.
— Можешь повторить это, — согласился Страйк.
