— Нет. Это бабушкины вещи, я их с чердака принесла, — ответила Уилла, направляясь в кухню. — Я с обеда ничего не ела. Сделаю сэндвич. Ты будешь?
— Нет, спасибо. — Колин шагал следом. — Я сыт. Ужин в кругу семьи — по-прежнему обязательная повинность в «Ореховой роще». Не понимаю, как Пэкстон это терпит.
Очевидно, в его представлении ужин с родными числился среди наказаний, уготованных для грешников в аду, но сама Уилла считала эту обязанность приятной.
— По-моему, звучит не так уж страшно.
— Может, ты и права. Наверное, я ворчу по привычке, — уступил Колин.
Голос у него был усталый. Тяжело опустившись на стул, он заметил фотографию, стоявшую у блюда с персиками, и с любопытством взял ее в руки. У Уиллы не хватило духу убрать снимок отсюда — вдруг он опять окажется в каком-нибудь другом месте?
— Отличная фотография.
— Да, — согласилась девушка, открывая дверь холодильника.
— Отец тобой очень гордился.
Ну конечно. Да откуда Колину вообще знать, что о ней думал отец?
— Ошибаешься. Но он меня любил; что правда, то правда.
Колин молча смотрел, как девушка достает хлеб, ростки фасоли и сливочный сыр.
— Прости, что с пятницы не объявлялся.
Положив продукты на столешницу, Уилла взяла с полки фиолетовую тарелку.
— Тебе незачем извиняться.
— Этот череп всех нас здорово перепугал. Ты как?
— Я в порядке.
Уилла нашла в ящике стола нож и намазала сыром два ломтика белого хлеба.
— Правда, ко мне в воскресенье приходил Вуди Олсен, — добавила она, не поднимая глаз.
— К тебе? С какой стати?
Колин был искренне удивлен. Уилла бросила на него взгляд через плечо. Выходит, он не знает, что Вуди подозревает ее бабушку. Значит, Пэкстон не говорила ему, что Агата призналась в убийстве.
У Уиллы блеснула надежда, что они с Пэкстон думают одинаково: никому ни слова, пока картина не прояснится.
— Спрашивал, не слышала ли я от бабушки, что на Джексон-Хилл была чья-то могила. Я не слышала.
— Ты из-за этого притащила коробки с чердака?
— Да.
Уилла снова принялась за сэндвич.
— У тебя усталый вид. Выходные выдались тяжелые? — спросила она, меняя тему разговора.
Колин засмеялся:
— Я все пытаюсь выспаться, да не получается. А выходные у меня, по сравнению с Пэкстон, про-шли спокойно. Что случилось в ту ночь, когда она осталась у тебя?
— Она тебе и этого не сказала?
— «И этого»? — насторожился Колин. — Есть еще что-то, чего я не знаю?
— Да нет, ничего.
Молодой человек замолк, обдумывая следующий вопрос.
— Слушай, мне известно, что вы с Пэкс отнюдь не подруги, — неуверенно начал он. — Но неужели это ты ее напоила? Ради шутки?
Уилла резко обернулась. Так он всерьез полагает, что это она во всем виновата?
— Да я даже… — Она замерла, не находя слов: как ей оправдаться и не выдать при этом Пэкстон? Наконец, собравшись с мыслями, сказала: — Нет, я тут ни при чем. Но тебя подобное предположение вроде как возмутило. Ничего не понимаю: прежде ты сам говорил, что скрытая, необузданная часть моей натуры привлекает тебя больше всего, так?
— Меня вообще многое в тебе привлекает.
Уилла отвернулась, вспыхнув до корней волос.
— Не стоит приезжать ко мне, когда ты измотан. В таком состоянии ты начинаешь говорить то, чего бы никогда не сказал.
Стул скрипнул — Колин поднялся на ноги:
— А тебе не приходило в голову, что именно поэтому я и приезжаю к тебе в таком состоянии?
Он встал позади, наблюдая, как она закрывает банку с сыром и смахивает остатки ростков в раковину. Вдруг Уилла почувствовала, как Колин осторожно убирает ей за ухо выбившуюся прядь волос. Движение было невесомым и очень нежным, однако девушка еле удержалась на ногах. Это было подобно волне: когда она приближается, то кажется такой медленной и безобидной — и не подумаешь, что в ней скрыта неудержимая сила, пока не окажешься у нее на пути.
— Пожалуйста, приезжай завтра, — попросил он.
Наконец она отважилась взглянуть на него — и напрасно. Его глаза, подернутые сонной поволокой и такие возбуждающие, видели в ней другую Уиллу Джексон — ту, которой она больше не была.
— Зачем?
Колин улыбнулся:
— Затем, что это часть моего плана по соблазнению Уиллы.
Она вспомнила, как тогда, у «Хозяйки», он прижал ее к стене, и не стала противиться его игре:
