Выкрикнув последние слова, она судорожно начала хватать ртом воздух.
Себастиан поднялся с дивана и подошел к Пэкстон. Он взял ее за руки и, глядя прямо в глаза, тихо произнес:
— Пэкс, ты не можешь контролировать все на свете. Сколько раз я тебе об этом говорил. У тебя феноменальная способность вмешиваться в естественный ход вещей. Погоди немного — и увидишь: как только шумиха стихнет, никто и не заикнется, что прием нужно устраивать в другом месте. Сейчас люди истерят и напиваются дрянным вином — не мешай им. Пусть напиваются — а наутро пожалеют о содеянном. Позволь им и это тоже. А на каждого передумавшего всегда найдется тот, кто с удовольствием остановится в «Хозяйке». Многих притягивают зловещие тайны.
— Но я вовсе не планировала зловещую тайну! — взвизгнула Пэкстон. — Я хотела, чтобы все было идеально!
— Ничто не идеально. Даже то, что на первый взгляд кажется таковым.
Пэкстон покачала головой. Ей это прекрасно известно. Вот только она не умеет иначе. И никогда не умела. В детстве она рыдала, если не получалось заплести одинаковые косички или если на уроке танцев кто-то танцевал лучше ее. Она бы очень хотела стать другой, но как?
— Милая, расслабься, — сказал Себастиан и обнял ее. (И не важно, что она мокрая. Вот почему Пэкстон так его любит.) — Пусть все идет своим чередом.
Девушка не могла обнять его в ответ, поскольку боялась выпустить из рук полотенце. Но ей нравилось стоять вот так, завернувшись в его объятия, как в кокон, — от этого она чувствовала себя маленькой и хрупкой. Она положила голову ему на плечо, ощущая на шее тепло его дыхания.
Он наверняка услышал, как учащенно забилось ее сердце.
Пэкстон казалось, будто кто-то накинул на них петлю и с каждой секундой затягивает ее все сильнее, не позволяя им оторваться друг от друга. Безыс-ходность и страстное желание заставили девушку забыть обо всем на свете. Полотенце соскользнуло на пол. Она прижалась к Себастиану и обвила руками его шею. Приблизившись к его лицу, слегка потерлась щекой о его щеку, шероховатую от едва заметной щетины.
Пэкстон слишком устала, чтобы бороться с собой. Это единственное, что она могла бы сказать сейчас в свое оправдание. Девушка медленно повернула голову и прикоснулась губами к губам Себастиана. Запустив пальцы в его волосы, она его поцеловала. Через краткое мгновение она поняла, что Себастиан вовсе не против. Он ответил на ее поцелуй! Душа Пэкстон запела! Она сама не помнила, как подтолкнула его к кушетке. Она целовала его, усевшись сверху, как наездница. В ее власти смести все барьеры между ними, заставить его вспомнить тот возбуждающий момент, как много лет назад, целуя кого-то другого, он посмотрел ей в глаза. Он может полюбить ее так же, как она сама любит его. Если она постарается.
— Пэкстон… — прохрипел Себастиан в перерыве между ее поцелуями. — Подумай как следует. По-твоему, это хорошая идея?
Пэкстон открыла глаза и медленно отстранилась от него. Оба тяжело дышали. Из-за выступившего на щеках румянца Себастиан казался еще красивее. Его руки сжимали ее ягодицы.
Что она творит? Когда Себастиан посоветовал ей расслабиться, он явно имел в виду не это. Но тогда почему он ее не останавливает? Господи, неужели из жалости?
Пэкстон вскочила на ноги, подобрала с пола полотенце и поспешно в него завернулась. Себастиан остался на кушетке. Он сидел неподвижно, опустив голову и вытянув перед собой руки, сцепленные в замок. Его дыхание было по-прежнему неровным. Молодой человек уставился в пол, пытаясь собраться с мыслями.
Наконец он поднялся и произнес:
— Думаю, мне пора.
Пэкстон молча кивнула и через силу улыбнулась. Она все поняла.
Не сказав больше ни слова, Себастиан ушел.
Итак, подведем итоги. Она не съехала от родителей, потому что не хотела их расстраивать. Ей приходится все делать самой, потому что попросить помощи не позволяет гордость. Предполагалось, что реставрация «Хозяйки Голубого хребта» укрепит добрую репутацию семьи Осгуд, но появился какой-то скелет и спутал все карты. Торжество по случаю семидесятипятилетия Женского общественного клуба должно было стать величайшим ее достижением как президента, но и оно под угрозой срыва. И наконец, всего за несколько минут она умудрилась превратить в прах то, что считала самым дорогим, поддавшись искушению и приняв желаемое за действительное.
