- Как бы нам Тайхо удержать подальше от боя? - озабоченно отозвался Аджунес.
- А пусть ему десятник велит охранять женщин и детей. Позлится мальчик, но приказа ослушаться не посмеет. Он же солдат!
Хранитель не первый раз был в Доме Исцеления - просторном каменном здании, разделенном на два помещения. Одно из них предназначалось для больных и сейчас пустовало. Набитые соломой тюфяки были грудой сложены в углу. Другая комната, поменьше, походила на камеру пыток. Середину занимал большой стол, по углам столешницы были вбиты железные кольца с широкими кожаными ремнями на них. Один из трех стоящих вдоль стен ларей был открыт, в нем лежали инструменты столь жуткого вида, что Хранитель не стал их внимательно рассматривать. Возле ларя трое рабов перебирали инструменты, проверяя, в порядке ли они.
Лекарь еще не возвратился с «пустыря». Рабов же появление Сына Клана вогнало в столбняк, от ужаса они не могли связно ответить ни на один вопрос.
Хранитель обшарил каждый уголок, ко всему придирался, довел несчастного шайвигара до зубовного лязга.
- А не перевести ли нам Дом Исцеления в коровник, почтенный Аджунес? - рассуждал Сокол. - Там и попросторнее, и почище, и рабочих рук хватает…
Путаясь в словах, шайвигар попытался объяснить, что за Дом Исцеления отвечает Зиннитин. Не дослушав, неугомонный Хранитель двинулся по приставной лестнице на чердак. Аджунес начал карабкаться следом, продолжая доказывать, что в мирное время Дом Исцеления почти и не нужен, лекарь разве что у баб роды принимает, а все болезни у солдат - от безделья и обжорства, и если бы Правая Рука почаще позволял занимать наемников на хозяйственных работах, то они были бы куда здоровее…
На чердаке порядка было побольше: чувствовалась заботливая рука Арлины. Чисто, проветрено, под крышей сушатся связки трав, на каждом из мешков с целебными зельями аккуратно нашит кусочек белой холстины с надписью: что за растения и когда собраны.
Впрочем, Хранитель и здесь нашел, к чему прицепиться:
- Ты когда последний раз сюда плотников присылал, Левая Рука? Правильно Волчица говорит: стропила в труху превратились! Хватит пинка - и все это хозяйство развалится…
И он небрежно ткнул носком сапога в деревянный брус.
Послышался хруст, треск, грохот, взвилась туча пыли. Крыша грузно просела, накрыв обломками Хранителя и шайвигара.
* * *
И тут же за крепостной стеной звонко, призывно запел рог.
- Сам король прибыл на переговоры! - суетился дарнигар. - Хранитель… где Хранитель?!
Вся грозная армия с осадными орудиями не привела старого воина в такое смятение, как трое всадников, по-хозяйски приблизившиеся к крепостному рву. Один из них только что протрубил призыв к переговорам и, опустив рог, почтительно отъехал в сторону. Второй, к которому были прикованы все взгляды со стены, поднял голову. Стальной шлем в виде клыкастой морды вепря обрамлял его лицо. Третий всадник, в простой кожаной одежде, держался чуть позади короля.
- Тут такое дело… - виновато сказал кто-то за плечом Харната. - Хранителя и шайвигара завалило в Доме Исцеления на чердаке… крыша обрушилась…
Арлина ахнула и метнулась было к лестнице, но остановилась, услышав:
- Живы они, целы… ребята сейчас балки разбирают…
Это меняло дело. Волчица напустила на себя равнодушный вид. Если Хранителя вытаскивают из-под обломков крыши, пусть это происходит не на глазах у невесты.
- По-нес-лась душа в Бездну!.. - растерянно бормотнул дарнигар.
Его взгляд с надеждой остановился на Арлине. В душе Харнат недолюбливал своенравную девицу, хотя и был с ней неизменно почтителен. Но сейчас Волчица - спокойная, статная, со знаками Клана на одежде - казалась ему воплощением власти.
- Что делать, госпожа? Короля нельзя заставлять ждать…
- Нельзя, - твердо согласилась Арлина, втайне польщенная тем, что у нее попросили совета. - И объяснять, почему нет Хранителя, тоже нельзя. Придется тебе, дарнигар, начинать переговоры.
Получив четкий приказ, Харнат облегченно перевел дух и обернулся, чтобы отдать команду солдатам. Но те уже закрепляли на цепях у зубца стены большое бревно. Во время штурма оно опускалось с башни Северных ворот и ломало вражеский таран. Сейчас с этого бревна, как со ступеньки лестницы, Правая Рука собирался говорить с королем. Переговоры вполне могли бы вестись и сверху: обе стороны хорошо друг друга видели, да и голос надрывать особенно не пришлось бы. Но гордая традиция требовала спускать на цепях бревно, подчеркивая тем самым, как высоки стены крепости.
