– Тащи обеих.
Эти фразочки впроброс мне не понравились. Но пришлось хватать свободной рукой конец и подталкивать тяжелое тело Паолы, переваливая ее за борт гондолы, а потом и самой в нее забираться.
Раффаэле не дышала. Я, стоя на коленях, произвела все положенные в таких случаях манипуляции: массаж груди, очищение рта.
Тот, которого звали Венето, сосредоточенно греб, его напарник наблюдал за моими действиями. Оба синьора, то есть типа, выглядели престранно. Рыбаки? В городской гондоле и с кривыми саблями у пояса? И где, позвольте узнать, в моде носить сапоги с отворотами? К тому же щеку гребца пересекал глубокий шрам, а Салато был одноглаз, и теперь его глаз полнился чем-то похожим на вожделение. Кракен! Я же голая! Для транспортировки Паола завернула меня в покрывало, но море решило оставить вышитое полотно себе, как, впрочем, и маску Аквадораты. Последнее выглядело символично.
Сабля Венето оказалась ближе. Я сдернула ее, просто протянув руку, и под угрожающе покачивающимся клинком Салато разрезала веревку на своих щиколотках.
– Благодарю. – Я вернула оружие владельцу. – Моя благодарность станет безмерной, если один из синьоров одолжит мне свою сорочку.
Не дожидаясь ответа, я склонилась нал Паолой, намереваясь накрыть ее рот своим и выполнить искусственное дыхание. Карие глаза дрогнули, моргнули, и над лагуной разнесся истошный женский визг.
Жива! Я приняла у одноглазого рубаху, оказавшуюся почти пристойно длинной. Сам Салато на мое «спасибо» фыркнул и застегнул кожаный камзол на две оставшиеся из десятка пуговицы.
– Кто вы? – вопила Раффаэле. – Куда вы меня везете?
– Заткнись, – предложил Венето. – Капитаном было велено тебя доставить. Живой или мертвой, не уточнялось.
– Может, не эту, – Салато вращал глазом, – а, наоборот, эту, рыжую. Масти мы не знаем, нам сообщили лишь цвет гондолы.
– Рыжая умней, не визжит.
Первую часть фразы я сочла комплиментом.
– Любезные пираты позволят мне узнать имя капитана? – спросила я спокойно.
Гондола направлялась не к Рива дельи Скьявони и не в гавань, напротив, мы довольно быстро плыли по направлению из лагуны, оставляя чуть в стороне остров Николло. Гребец у нас был отменный. Городские лодки предназначены для узких аквадоратских каналов, их слегка изогнутая форма не позволяет развить скорость на открытой воде, поэтому я невольно преисполнилась уважением к нашему кормчему.
Мне не ответили, может, обидевшись на «пиратов». Я повторила попытку:
– Любезные корсары, вы, наверное, не осведомлены, что на вашем судне оказалась догаресса нашей безмятежной республики?
– Ты или другая? – спросил Венето.
– Да какая разница? – бросил Салато. – Привезем обеих. Пусть капитан с ними разбирается.
И больше с нами не говорили. Очень скоро я заскучала и даже попробовала перекинуться парой слов с Голубкой, но на нас прикрикнули и пригрозили заткнуть рты кляпами.
Корабль назывался с окончанием на «нэра», часть резных букв на его борту была скрыта натянутой парусиной, и, если бы не неожиданный порыв ветра, мне бы не удалось рассмотреть даже этой малости.
Нас ждали. Сбросили веревочную лестницу, по которой я взобралась пыхтя, а Голубка взлетела, как на крыльях.
На палубе толпилось человек двадцать команды. Потрепанные абордажами и рукопашными, просоленные морем и ветром, самые настоящие караибские пираты. Они приветствовали наших похитителей, похлопывали их по плечам, нас же с Паолой погнали в трюм.
Когда люк над нашими головами захлопнулся, синьорина Раффаэле выругалась по-иностранному и села на устилающую пол солому.
– Какой забавный язык, – произнесла я светски. – Любопытно, как губернаторской дочери удалось его изучить?
– Идиотка.
– Ну-ну, – покачала я головой, – прояви хоть немного признательности своей спасительнице.
– Ты меня вытащила?
– Иначе ты дрейфовала бы у самого дна, удерживаемая швартовой цепью, пока волны не перетерли твою прелестную алую гондолу в щепки.
– Лучше бы ты, идиотка, оставила все как есть! – отрезала неблагодарная и отвернулась.
– Скоро рассвет, – сообщила я после продолжительного молчания. – И как мы успеем оказаться в «Нобиле-колледже-рагацце» до начала экзаменов? Они ведь начнутся в полдень.
