– Не называйте меня так!
– Дона догаресса.
– Только что я получила развод!
Синьор Копальди грустно улыбнулся:
– Вы получите документы не раньше осени, Чезаре продолжает защищать вас.
Мне стало так стыдно, что нашлись силы попрощаться с достоинством.
– Всего доброго, Артуро, – присела я в церемонном реверансе. – Прошу лишь об одном: храните его безмятежность, оставайтесь ему другом до самого конца.
Гондольер был в маске Гражданина, а судно его – обшарпанной городской посудиной. Я села на свой сундук и смотрела на удаляющиеся резные колонны и башенки, пока они не скрылись за изгибом канала.
– Синьор Вольто, – спросила я, – вам оплатили маршрут до «Нобиле-колледже-рагацце»?
Гондольер молча кивнул.
– Сколько мне придется доплатить, если вы доставите меня в Дорсодуро?
Мне хрипло ответили, что доплаты не потребуется, так как расстояние примерно равно заказанному.
– Драгоценная дона желает посетить монастырь Санта Марии?
– Моя цель расположена неподалеку, добрый гражданин. Вы ведь поможете мне поднять багаж?
За четверть базанта он согласился. Когда сундук очутился уже на причальном порожке, я заплатила гондольеру целый базант из непонятно каким образом очутившегося на поясе кошеля. Кажется, за деньги я должна благодарить Артуро.
Ключ лежал под треснутым цветочным горшком справа от двери, отворив ее, я затащила в дом сундук. Пахло пылью и плесенью. Здесь давно никто не останавливался. Наверное, с последнего школьного бала, когда Филиппо и Франциско посещали Аквадорату. Городской дом достался батюшке по наследству от какого-то дальнего родственника, тоже Саламандер-Арденте, именно поэтому на кирпичном фронтоне кое-где сохранились фигурки выложенных из мозаики ящерок.
Достав из сундука первые попавшиеся тряпки, я поднялась в спальню, бросила их на голую кровать, рухнула следом и заснула.
Вечность. Сон длился именно столько.
– Идиотка, – говорил кто-то визгливо, – она собралась умереть здесь, в грязи? О боже, она воняет! Даже вампирского носа экселленсе не нужно, чтоб…
– Милая, ты была права, – отвечал мужчина. – Дорсодуро, напротив монастыря Санта Марии, дом с саламандрами.
– Нам повезло, что мои пышные прелести приглянулись Филиппо, или Франциско, я их абсолютно не различаю, и юный синьор Саламандер-Арденте передал мне любовную записочку на балу.
– Мне стоит ревновать?
– Дурачок.
Целовались они еще громче, чем беседовали. Я застонала.
– Она приходит в себя. Филомена!
Меня приподняли за плечи и энергично встряхнули.
Я открыла глаза.
– Маура?
Панеттоне улыбалась, по щекам ее текли слезы.
– Карло, помоги ее поднять, – велела командирша худощавому черноволосому синьору, в котором с трудом, но угадывалась моя дважды бывшая фрейлина Маламоко. – В ванную. Боже, Филомена, ты что, мочилась под себя?
Меня куда-то поволокли. Носки туфель зацепились за порог, Карло чертыхнулся.
– Брысь, Панеттоне! – Он подхватил меня на руки. – Разожги огонь, в гостиной я видел футляр с каминной саламандрой.
Маура, к удивлению, подчинилась. Издали до меня донесся ее голосок:
– Не вздумай раздевать Филомену, рожа твоя сластолюбивая.
Меня опустили на холодный мрамор, осторожно придержав затылок. Я потеряла сознание.
– Филомена, – звала Маура, – наша маленькая отважная Львица.
– Холодно… – прошептала я.
– У тебя лихорадка. Лекарь сказал, что худшее уже позади.
Я повернула голову, почувствовав щекой подушку. Спальню заливал полуденный свет, новые кисейные занавески трепетали у открытого окна. Синьорина да Риальто в домашнем сером платьице сидела боком на кровати и держала меня за руку.
– Сколько прошло времени? – вопрос получился тихим.
– С какого момента? – переспросила Маура. – Мы с Карло обнаружили тебя здесь двенадцать дней назад, а до этого почти неделю искали по всей Аквадорате. И, учти, спохватились мы не сразу.
– Чезаре…
Она потупилась:
– Лекарь велел ничем тебя не тревожить. Поэтому, Филомена, отложим разговоры на потом.
Маура отпустила мою руку, куда-то пошла, продолжая говорить, звякнуло стекло о стекло.
– Мы заняли вторую спальню, пришлось там все поменять, старые матрацы прогнили. – Маура вернулась с подносом, поставила его на прикроватный столик, помогла мне сесть, подложив под спину стопку подушек и подушечек. – Ешь, набирайся сил, они тебе понадобятся.
